Этот хостел похож на хоспис.
Я снимаю номер на вечер,
Вот мой паспорт. Вот моя подпись.
До встречи.
Заходите, и выпьем чаю,
Ничего, что мы незнакомы.
Я как будто чуть-чуть скучаю
По оставленному дома.
Это ветер в окно плачет,
Это трубы в стене воют
Я дарю вам билет в Качу,
Что ношу много лет с собою.
Там есть водоросли — море
Их бросает в песок с отливом,
И они сгнивают на горе
Загорелым московским дивам.
Там есть скалы. Они крошатся,
Им не много уже осталось.
Их подножья в прыщах акаций
Пробуждают, желтея, жалость.
Там есть чайки. Они стонут,
И бросаются вниз глыбой,
И в морской врезаются омут,
И потом выплывают с рыбой.
Там в прибрежном кафе «Лава»
Официантка с глазами кошки
Что-то тянет из Окуджавы,
Со стола убирая крошки.
Там ночами, плача от боли
И роняя солонки с перцем,
Меж столов пролезает к морю
Моё скрюченное сердце.
Оно ждёт моего приезда,
Как Ассоль горизонт мусолит
И просит морскую бездну
Не плеваться в него солью.
Зачем я его оставил!
На моё посмотрите тело.
На стене белый список правил
Для dear гостей хостела:
«No smoking (...In case of fire…).
Не шуметь после 10 пэ мэ.»
А если я умираю,
Это — проблема?
Вот билет. Навестите сердце!
Я ведь всё для него значу.
Деньги в тумбочке, там, за дверцей.
Вам так понравится Кача.
Хороший у вас нумер,
Пол чист— ложись, где угодно,
Скажите сердцу, я умер,
Отныне оно свободно.
01.02.18