Плывут корабли по небесной глади.
Маяк одинокий у лап медвежонка
Мигал зазывая на север вдали.
И свет от него паруса прерывали:
расчесаны гребнем и ветром натерты
до дыр; и враждебный из бездн поднимался
мерцающий свет от земных городов —
в тумане от мыслей тех самых и оных:
кто бился с утра, а другой лишь сдавался.
Что видишь вдали ты, летающий странник,
ты выжал, что можно из клеточной тары.
Что ночью неймётся тебе — расскажи,
зачем ты не видишь оставленных, старых,
звенящих от сухости тверди, оков?
— Телесный мой плед оставляемый тлен.
Лечу я со стаею гоночных псов,
на зов медвежонка о помощи смен
не нужных ему двух земных полюсов.
И... и даже вон там — в незыблемой дали,
медведей мы держим, как тут на цепи.
Как долго, мы — люди, ночами не спали,
чтоб все что вокруг, подчиняя, уйти?