Потомки Пелагеи Никитичны Добренко (по замужеству Лысаковой) продолжение.
На фоне политических репрессий.
30 июля 1937 года был подписан секретный приказ НКВД (Народный комиссариат внутренних дел) номер 00447 - этот день считается началом Большого террора - периода политических репрессий, во время которого в 1937 - 1938 годах в СССР было арестовано не менее 1700000 человек, более 700 тысяч из них были безвинно казнены. Их называли "врагами народа", "контрреволюционерами", "вредителями". Пострадали также их родные и близкие. Была объявлена так называемая кулацкая операция, в рамках которой арестовывали крестьян, священников, бывших дворян, а также всех подозреваемых.
Кровавый маховик политических репрессий не обошёл стороной и семью Макейкиных. 21 мая 1937 года Сочинским отделом Главного Управления Государственной безопасности был выдан ордер за номером 392 на обыск и арест Макейкина Сергея Львовича. Был тихий весенний вечер, пятница. Сергей Львович вернулся домой после трудового дня на Приреченскую 7 в городе Сочи, где он проживал со своей семьёй. Уже поздно вечером к нему пришёл один из верующих братьев, Власенко Михаил, который хотел побеседовать с ним по церковным делам. Разговор был долгий и серьёзный. Суть его сводилась к тому, что уже почти всех верующих арестовали и дальнейшая судьба их неизвестна. В конце Михаил сказал, что будет уходить на нелегальное положение. Начал уговаривать Сергея Львовича, чтобы он поступил также, но тот отказался. После разговора брат ушёл. Не прошло и пяти минут как в барак вошли представители НКВД.
Из воспоминаний дочери Сергея Львовича, Чмых Веры Сергеевны.
Этот день мне запомнился на всю жизнь. То, что я видела тогда своими детскими глазами, остро и больно врезалась мне в память. И я сквозь слёзы воспоминаний вижу нашу комнату, отгороженную в общем бараке шторками от других семей. Мы все четверо детей уже спали с мамой на большом топчане (сбитый из досок стеллаж). Когда пришли люди в форме, папа только что проводил дядю Мишу Власенко и ещё не ложился спать. Из рассказов мамы я знаю, что у нас был обыск, забрали все папины документы, десять писем и маленькую христианскую брошюру. Библию мама спрятала ещё раньше в надёжном месте. Этим надёжным местом был небольшой, старенький чемодан до отказа наполненный детскими чулками. После чтения мама спрятала Библию внутрь одного чулка, а затем положила на дно чемодана. Один из проводивших обыск сказал: "Дайте мне этот чемоданчик..." и указал пальцем туда, где была спрятана Библия. Мама сидела рядом на табуретке, наклонившись достала из-под кровати чемодан и быстро высыпала из него содержимое себе в подол. Человек в форме не стал перебирать чулки, а только осмотрел пустой чемодан на предмет двойного дна. Таким образом, с Божьей помощью была сохранена великая драгоценность, которая в те трагические времена была большой редкостью.
Я проснулась от шума и громких разговоров, поднялась и стала около постели. Папа как раз в этот момент прощался с мамой, она плакала. Из-за малолетства, (мне было семь лет) и спросонья я до конца не понимала, что происходит. Только слышала резкие, недовольные голоса чужих людей, которые торопили папу, чтобы он быстрее выходил на улицу.
Да, поистине безжалостные сердца, которые знали, что муж и жена расстаются навсегда. Обыски и аресты были настолько частыми, что те, кто их проводил не могли ждать. Впереди ещё целый список адресов тех домов, в которые они принесут сегодня безутешное горе и оно будет тревожить память людскую ещё долгие десятилетия.
В 1937 - 1938 годах сам ход следствия оправдания не подразумевал. У обвиняемого не было права на адвоката и на пересмотр дела. Очень часто приговор проводился в исполнение в один день с решением суда или "тройки" - внесудебного органа для вынесения приговора. Смертная казнь была поставлена на "конвейер", без сентиментализма и просьб перед расстрелом. В цивилизованных странах, где ещё практиковалась смертная казнь, была так называемая предсмертная трапеза. Осуждённый мог заказать любую еду и его просьба в обязательном порядке выполнялась. В России в эти годы ни о какой трапезе речи не было. На деле приговоренный к расстрелу не знал, что обед, который он недавно ел со всеми вместе, был последним. Дата приведения приговора в исполнение осуждённому не объявлялась. Когда расстрел производился в одиночном порядке, в расстрельных командах были сердобольные, которые традиционно давали выкурить последнюю сигарету или даже напоить горячим чаем. Но важным здесь были не сигареты или чай, а возможность осуждённому таким образом отсрочить приговор, то есть продлить свою жизнь на несколько минут и это для казнённых было главным. При массовых расстрелах на расстрельном полигоне и это отсутствовало.
3 марта 1937 года на пленуме ЦК ВКП(б) Сталин выступил с докладом, в котором прозвучал призыв к усилению классовой борьбы. Фактически это было чётко сформулированная перед НКВД СССР задача на уничтожение "врагов народа". Главный инструмент массовых политических репрессий 1937 - 1938 годов - "тройки", внесудебные органы уголовного преследования. Краевая "тройка" состояла из начальника краевого Управления НКВД, секретаря райкома и прокурора. Они рассматривали дела заочно, в ускоренном порядке, одновременно пропуская десятки и сотни дел, по которым могли проходить тысячи заранее обречённых людей. Для примера, в один день 20 ноября 1937 года "тройкой" НКВД по Краснодарскому краю было рассмотрено 1252 уголовных дела. Проходивших по ним лиц необоснованно обвиняли в том, что якобы они являлись активными участниками разного рода контрреволюционных, повстанческо-диверсионных и террористических организаций, занимавшихся на Кубани подготовкой вооруженного восстания против Советской власти. Вдумайтесь 1252 дела в сутки!!! Получается, что на рассмотрение одного дела уходило чуть больше минуты, и это если работать 24 часа. В реальности же каждое дело рассматривалось несколько секунд.
Из интервью председателя правления Краснодарского краевого отделения общества "Мемориал" Сергея Кропачёва. "Массовые репрессии 1937- 1938 годов базировались на решении Политбюро ЦК ВКП(б), которые принимали в соответствии с тезисом Сталина "О продвижении к социализму через усиление органов Диктатуры пролетариата, путём развертывания классовой борьбы, путём уничтожение классов, путем ликвидации остатков капиталистических классов. В боях с врагами как внутренними так и внешними" (конец цитаты). Можно понять почему власти арестовывали священников и пасторов, обвиняя их в контрреволюции. К ним применялись нечеловеческие пытки. Их жгли калёным железом, вырывали ногти и зубы, избивали до потери сознания. Всё это делалось ради одной цели - принудить похулить Бога. Они говорили: " Если мы просто убьём вас, христиан, вы попадёте на небо. Но мы не хотим для вас венцов мучеников. Вы должны сперва проклясть Бога, а затем отправиться в ад". (Ричард Вурмбранд, Маркс и сатана стр. 76-78). Что общего имеют подобные унижения людей с защитой интересов пролетариата? Гонения на христианство невозможно объяснить человеческими мотивами. Газета "Вечерняя Москва" однажды "проговорилась": "Мы боремся не с верующими и даже не с духовенством. Мы боремся с Богом, чтобы вырвать у Него верующих".
С 21 мая 1937 года началось долгое и томительное ожидание. Дети часто смотрели в окна в надежде, что папа скоро вернётся. Анна ходила в НКВД, стараясь узнать хотя бы что-то о своём муже, но ей всегда говорили, что с ним всё нормально, а свидание не положено. Так продолжалось до августа 1937 года. Неожиданно в барак пришёл незнакомый человек. Он принес клочок бумаги, на котором рукой Сергея Львовича был написан адрес его семьи и короткий текст: "Нас везут на суд". Этот листок он нашёл на улице и решил отнести тем, кому он адресован. Наконец-то затеплилась хотя какая-то надежда, что суд разберётся в том, что Сергея Львовича обвинили несправедливо. Выражаясь простым, человеческим языком, он страдает только за то, что верит в существование Бога, исполняет то, что Он заповедал делать в Своём Святом Писании - Библии.
4 августа 1937 года. Согласно материалов дела номер 19018 по обвинению Макейкина Сергея Львовича состоялся суд, который признал, что "(сектант-прохановец) Макейкин С.Л. 8.09.1898 года рождения, уроженец станицы Надежной Отрадненского района Азово-Черноморского Края, проживающий в Сочи, русский, гражданин СССР, беспартийный, кустарь, до 1917 года служил в Белой армии рядовым, образование низшее, до ареста кузнец "Москкомунстроя" являлся руководителем контрреволюционной, сектантской, нелегальной организации в Сочи. Поддерживал связь с руководителем контрреволюционных сектантских нелегальных организаций Черноморья в Ростове-на-Дону. Среди членов организации вёл активную пропаганду террора в отношении членов Советского правительства. Повседневно среди населения проводил контрреволюционную агитацию, направленную на срыв мероприятий Советской власти, распространяя провокационные слухи пораженческого характера. Распространял контрреволюционную сектантскую литературу среди населения". Суд постановил следственное дело по обвинению Макейкина Сергея Львовича направить на распоряжение помощника начальника УНКВД Азово-Черноморского Края. По существу окончательное решение по делу выносила так называемая "тройка" УНКВД по АЧК.
Через 4 дня "тройкой" было принято окончательное решение. Согласно текста обвинительного заключения вынесен приговор - расстрелять. 17 августа 1937 приговор был приведён в исполнение.
Но этот приговор был вынесен не только Сергею Львовичу но и его семье, также и всем родственникам, друзьям и знакомым. Приговор на десятилетия неизвестности и томительного ожидания, а затем глубокой сердечной тоски по безвозвратно ушедшему дорогому и любимому человеку. Место захоронения расстрелянных было засекречено, оно неизвестно и до сих пор. Близкие никогда не смогут посетить могил своих безвинно погибших родственников. Не смогут отдать дань уважения и любви покойным, возложить цветы. Всё что осталось - это добрая и светлая память о погибших. Которая, днём то или ночью, всегда может воспроизвести образ дорогого человека. Всегда можно сердцем поклониться ему, не стыдясь нахлынувших слёз. Больно, это когда детям очень хочется обнять своего папу, но его нет... Это может понять только тот, кто также много потерял...
Согласно заверениям чиновников ФСБ было установлено, что в Сочи не было расстрелянного полигона, а только в городе Краснодаре. Хотя точной и официальной информации пока об этом нет, но о так называемых расстрельных полигонах публикации в прессе стали появляться в 1990 годах. Находили захоронения в районе старого еврейского кладбища, в районе улицы Красных Партизан, Котовского и Бабушкина в городе Краснодаре. В том районе раньше были татарские, караимские и другие национальные кладбища. И вот вблизи еврейского кладбища расстреливали людей, хоронили в длинной общей траншее. В прессе писали о характерных следах от пулевых отверстий в затылках. Наряду с полигоном, где проводились массовые убийства, по местам были расстрельные комнаты. В краевом центре установлен памятник жертвам голодомора и политических репрессий тридцатых годов. Семья потеряла отца, мужа, кормильца. Близкие Сергея Львовича стали называться "врагами народа" и "лишенцами".
Лишенцы.
И семью, как врагов народа
Стали бить и неистово гнать.
И наследников Божьего рода:
Ненавидеть, хулить, презирать.
По квартирам чужим скитались,
Испытав много горя в пути.
А их имя нередко пытались,
Как бесчестное в мире нести.
Но скитания все их у Бога
И в сосудах - к слезе слеза,
Хотя трудной была та дорога,
Но Господня, благая стезя.
Словно птицы летели годы
Безотцовства, труда и забот.
В жизни радости были, невзгоды,
Шёл за старым, уж новый год.
Кто такие "лишенцы"? Провозглашая в 1917 году всеобщую свободу, равенство и братство, большевики не забыли о тех, кто по их мнению был этих высоких принципов недостоин. Категория "лишенцев" появилась на свет уже в следующем году и была законодательно закреплена в первой Конституции РСФСР. На практике смысл этого слова был страшный. По идее "лишенцами" назывались те, кто не имел в стране Советов права избирать и быть избранным. Помимо душевнобольных лиц и преступников в эту категорию угодили бывшие офицеры, прежде всего полиции и жандармерии, священники и монахи, а также крестьяне, выступавшие против коллективизации. На самом деле помимо отлучения от избирательного права все "лишенцы", а также члены их семей не имели возможности устроиться на работу, получить образование, претендовать на какие-либо социальные выплаты и пособия от государства. Зато налогами их облагали просто "зверскими". "Лишенцам" нечего было и мечтать поселиться в каком-либо из крупных городов, тем более в Москве или Ленинграде. Более того они могли быть запросто выселены из коммунальной квартиры, в которых тогда проживало большинство городского населения. Если в 1926 году к "низшей касте" в СССР относилось немногим более миллиона человек, то уже в следующем она насчитывала свыше 3 млн. И это при общем населении страны примерно 150 млн. человек.