Холмистый путь к витринам магазина,
Фонарь скупой часть серпантина освещает.
"Какая ж жутко мерзкая тварина!"
Так в ночь желание: "закрыто", обрывает.
Аул, ты тих, ты поражен Морфеем,
И я твой сын не приближенный к скрепам,
Иду по тихим улочкам, хайвеям,
Дышу непонятым тобою ветром.
Смотрю на право, подниму пакеты,
Смотрю на лево, уберу бутыль.
Я, будто, силой тяготенья в секты
Кровью загнан и вырваться, то быль:
Бросаемое яблоко Ньютона,
"Падет", быть может, под вишнёвый кров.
Я понимаю — это просто слово,
Но все ж сначала была мысль и рёв,
Лишь после звуки превратились в что-то,
Как ах и ух, и ох и тяжкий вздох.
Взошли слова из мыслей, из компоста,
Где важно даже загнивание крох.
Тут все понятно, но почему-то
Я привязан к этой точке координат,
Где есть вершина — всей европы смута,
Где мне не нужен вами писаный мандат,
Где буду я всегда свободно слушать
Как старшие о жизни нашей говорят.