Ум подёрнут дымкой ностальгии,
сердце окружил солёный шёлк.
Люди - все хорошие такие.
В каждого небесный свет сошёл.
Таракан, раздавленный безверно,
в мышеловке высохшая мышь -
это наши ангелы, наверно.
Что же Ты всё видишь и молчишь?
Детям, непонятливо жестоким,
нужен порицатель красоты,
нужен прорицатель их тревоги,
нужен идеально чистый дым.
Мясо размозжая по тарелке,
вилкой отправляя в рот кусок,
чувствами размениваясь мелкими
(мельче, чем Бурёнка или Бог),
парочка господ в лощёных фраках
сделку заключили с Сатаной.
Где-то за окном скулит собака,
лапой роя камень мостовой.
Роет и скулит - пропал хозяин.
В воздухе лишь тень его духов.
Чёрные ветра не показали,
что есть жизнь и кто ты в ней таков.
Белый ветер бросит паутину:
хочешь всё познать - так размотай.
Память ностальгия заслонила...
Где-то во дворе сгорел сарай.
Там, на пепелище, прах лопаты
должен превратить ты в черенок;
с лезвием, горячим и помятым,
должен совладать, как раньше мог.
Лишь тогда до правды докопаешь,
сбросишь пелену, увидишь мир:
"...вот Паук, его уже ты знаешь,
мы ему приходимся детьми...
Дети непонятливо жестоки -
должен их учитель умереть,
чтоб они сумели без тревоги
молча друг на друга посмотреть.
Ум подёрнет дымка ностальгии,
сердце окружит солёный шёлк...
Люди - все хорошие такие,
всяк в тебе учителя нашёл.
Плоть твою сурово растерзают
и снесут, рыдая, под камыш.
Вот она, судьба твоя какая...
Что же ты - всё видишь, да молчишь?"