Я давно забыл сказки,
Которые рассказывала мне
Моя мать на заре, на заре.
Я давно забыл песни,
Что начал петь сам в январе, в январе.
Мои светлые мысли -
По ту сторону морских валов, валов,
Мои красные мысли
Везёт в повозке египтянин
На пыльных спинах волов, волов.
Мне прискучило петь,
Мне прискучило ныть,
Мне прискучило плакать,
Мне прискучило выть,
Я выйду на балкон,
На нём выпью чай,
И у серого неба спрошу невзначай:
"Кто, кто, кто
Разрешил здесь летать лебедям?!
Своё облачное пространство я
Семьдесят лет как закрыл.
Кто, кто, кто
Разрешил здесь летать голубям?!
И не столько я против,
Сколь хочу узнать -
Кто разрешил?!!"
Я давно забыл цвет,
Что сиял на дне вод
Горных чистых хрустальных озёр, озёр.
Я давно забыл руки
Что плели моей жизни узор, узор.
Мои тёмные мысли
Давно не делают ни Чёрной, ни Красной Тьмы,
Мои солнечные мысли
Затмевают свет Бледной Новой Луны.
Мне прискучило петь,
Мне прискучило ныть,
Мне прискучило плакать,
Мне прискучило выть,
Я выйду на балкон,
На нём выпью чай,
И у серого неба спрошу невзначай:
"Кто, кто, кто
Разрешил здесь летать лебедям?!
Своё облачное пространство я
Семьдесят лет как закрыл.
Кто, кто, кто
Разрешил здесь летать голубям?!
И не столько я против,
Сколь хочу узнать -
Кто разрешил?!!"
А завтра на рассвете
Выйду я в поле
Где стелется трав и рос ковёр, ковёр.
Рухнет Столп Мироздания
И небо в лицо бросит мне свой шатёр, шатёр
Отслежу взглядом птицы
Быстро-синий полёт, полёт.
"Ты уже не тот", - скажет эхо
Ближних болот.
"Я всегда был тот, -
Я отвечу, -
Просто это другой подход".
Мои громкие мысли
Ярче взрывов в рассветной тиши.
Мои тихие мысли
Убегают, как их не сторожи.
Мне прискучило петь,
Мне прискучило ныть,
Мне прискучило плакать,
Мне прискучило выть,
Я выйду на балкон,
На нём выпью чай,
И у серого неба спрошу невзначай:
"Кто, кто, кто
Разрешил здесь летать лебедям?!
Своё облачное пространство я
Семьдесят лет как закрыл.
Кто, кто, кто
Разрешил здесь летать голубям?!
И не столько я против,
Сколь хочу узнать -
Кто разрешил?!!"