У слезы своя тропа - по ресницам в бездну.
Вроде, весел был с утра, и со стула слез бы.
Но раскачивает тело ветерок с балкона?
не нарушив физики ни одного закона.
Солнца лучики сквозь штору щупают пылинки.
Пиджачок притален в пору, лег на стула спинке.
По карманам: мелочь, крошки, чеки из аптеки.
Извещение из банка - долг по ипотеке.
Кот без интереса смотрит из окна на кухне.
Во дворе шумит осина. Сгнила. Скоро рухнет.
Стола ножку подпирает корешок диплома,
а вторую «трудовая» - пара дней, как дома.
Книга веры на две трети на столе раскрыта.
Много трещинок в сюжете и мораль размыта.
Следы кофе на паркете, горечь в каждой капле.
Где-то умирают дети, им помогут вряд ли.
Ругань льется через стенку, трусит штукатурку.
Снегом, Моцарта, пороша медную фигурку.
В морозилке мелкой галькой куцые пельмени.
На растяжке сохнет майка. Запах испарений.
В дверь звонивший не дождался и воткнул записку:
«По недоимке за свет - вы в начале списка».
В полумраке коридора стоптаны ботинки.
В сетке диетического хлеба половинка.
Разошлись по шву в углу тусклые обои.
Раньше полон двор друзей. Был. Осталось двое.
Семьдесят копеек внутри вазочки на полке.
Сумма мизерная, потому не искалась толком.
Дно коробки обувной: среди фотографий,
бланк заказа памятников с текстом эпитафий.
Мятая зубная щетка высохла в стакане.
Холодок шершавой плитки по лодыжкам тянет.
Пластилиновый солдатик - все, что есть от сына
и решение суда о разводе.
Клином, в ярко-синей глубине плавно и неспешно
утопают все дела и поступки грешных.
Нелинееный блокнот. Карандаш-огрызок.
Два десятка брошенных на полпути эскизов.
Хрипло щелкает винил - музыка из детства.
Кого помнил, всех простил - правильное средство.
Он при жизни написал - в чем была причина.
И соломинку назвал, что сломала спину.
Ровный почерк исключал и тоску, и пьянство.
Одной фразой: Я устал от людского хамства.