В Петербурге утро сумрачно,
солнце – вялый самоед.
Ты выходишь из «Угрюмочной»,
путь метёт узбек Самед.
Выгребает, что циклонами
нанесло, и не пройти.
А тебе, невоцерквлённому,
мнится дьякон на пути.
«Что ж ты так, чертяга лютая,
дух пропил в который раз» –
говорит и сердце кутает
в самой праведной из ряс.
Знал бы он, какие люмпены
в окружении твоём,
а ты мамою залюбленный,
а ты небом сотворён.
Но с утра нырнул – утонешь как,
глубже совесть полоща.
Ладно дьякон – там, на донышке
повстречаешь палача.
Залепечешь, мол, не буду я.
Рюмки грея тонкий лёд,
скажет он: «чертяга лютая...»
и смертельную нальёт.
Потому дорожкой улочной,
чтоб ты этих бед избег,
не ходи вокруг «Угрюмочной»,
где метёт Самед узбек.