Солнце съедает меня аккордами,
пока я выхожу в стаккато
на выжженную площадку,
коих будет ещё целая прорва.
Хордами, фьордами, строками,
смехом по срезу четверти века
я проношу камень затопленной Мекки
слезами из дула АК. И сколько
душных, задушенных, задушевных
толпится у кассы и ждёт ответов?
Моргаю я, щурюсь, сжимая прожектор –
последний шанс,
пятнистый луч,
последний шанс,
проржавленный ключ.
Закат этот бескровен, колюч.