Кристина Россетти
ДЕВУШКИ ПОЮТ
Давным-давно,
Ну, так давно,
Что всех «давно» давней,
Была лачуга за горой,
Сестрицы жили в ней.
Одна звалась красотка Энн
(Нет личика белей!),
А две другие –
Крошка Кэт
И хохотушка Мэй.
Когда сажала крошка Кэт
Морковь и сельдерей
Или готовила обед
Её сестрёнка Мэй,
На милых девушек взглянуть
Шли зайчики гурьбой…
А стоило красотке Энн
Собраться за водой
И у колодца невзначай
Мелодию напеть,
Послушать
(Ну, и посмотреть)
Из леса шёл медведь.
«Чтоб были яркими глаза,
А лоб высок и чист,
Нет лучше средства, чем роса
И земляничный лист», –
Однажды заявила Кэт
И предложила Мэй
Вверх по холмам, вниз по холмам
Пойти куда-то с ней.
Вверх по холмам, вниз по холмам,
Тропою незнакомой.
Вверх по холмам, вниз по холмам…
А Энн осталась дома.
Покуда сестры два часа
Шагали вверх и вниз
(Им так нужна была роса
И земляничный лист!),
Она сидела под окном
Как королева мая,
Благоухая молоком
И песню напевая,
Подобна иве молодой,
Что привлекает взоры, –
Той, что склонилась над водой
И требует опоры.
Свой вышивая поясок,
Закрыть забыла двери –
И вот на дивный голосок
Стекаться стали звери.
Энн подняла глаза – барсук
Заглядывает в дом,
А опустила их – форель
По полу бьёт хвостом.
Мигнула – зяблик на окно
Уселся…
Песне в лад,
Затараторил горячо,
Слетел девице на плечо…
Всё это было, но давно,
Так люди говорят.
А в это время Кэт и Мэй,
Чуть разомлев от жара,
Красивый увидали склон.
Не так чтобы полог был он
И весь порос тимьяном.
Сестрицы сели отдохнуть,
Об Энн судача… «Дома ль?..»
И прежде чем продолжить путь,
Повеселились вдоволь.
Приятный свежий ветерок
Возьми вдруг да повей.
– А-а-а! – закричала крошка Кэт.
– Э-э-э! – закричала Мэй.
И оглушительный тот крик,
Сопровождённый смехом,
Промчался по округе вмиг,
К ним возвратившись эхом.
– Кто это крикнул на ветру?
Не вы? – сестриц приметя,
Спросил рыбак, что поутру
В ручье расставил сети.
В ответ запели… Замер он.
Потом вздохнул глубоко –
И на крутой заросший склон
Взбежал в мгновенье ока.
Уставился – не в облака
И не на маков цвет…
Любовь настигла рыбака.
Пригладив волосы слегка,
Что спутались от ветерка,
Он любовался Кэт.
Не билось сердце у него,
Пока звучало пенье.
Забыл себя он самого
В немом благоговенье.
Но вот, смахнувши рукавом
Нечаянные слёзы:
«Я не мастак дарить цветы
И говорить о розах, –
Сказал он деве наконец. –
Но ты, моя отрада,
Пойдёшь со мною под венец?
Знай: я рыбак что надо.
С тобою (голову кладу!)
Вовеки не расстанусь…
Но скажешь «нет» – и я уйду.
А скажешь «да» – останусь».
Не опуская синих глаз,
Он делал предложенье…
Не стала дева и на час
Откладывать решенье.
Задумалась – и мысли вдруг
Её настигли эти:
«Что толку состязаться с Энн,
И быть второй и третьей?
Что толку состязаться с Энн?
Скажу я «да», а там уж…
Для рыбака я буду всем.
И первой выйду замуж.
Достаток будет у меня
И радости излишек:
Мы будем с рыбаком растить
И рыб, и ребятишек».
Душа, как зяблик на суку,
От радости запела…
Но дать согласье рыбаку
Девчонка не успела…
«Кто это крикнул на ветру?» –
Спросил ещё не старый
Пастух, который поутру
Пас на горе отару.
Спросил, растрёпанный слегка
И простодушный малость…
Услышав речи пастуха,
Мэй вдруг расхохоталась.
Ну, кто б в ответ на тот задор
Остался равнодушным?!
Пастух сей миг отару с гор
Погнал кнутом пастушьим.
Так быстро миновать ручей
Попробуй-ка, сумей!
Но он глядел не на ручей…
Не в поле, где полно грачей…
Глядел он, не сводя очей,
Как улыбалась Мэй.
Она запела… Голосок
Взлетал – и падал вниз.
В нём были радость, торжество
И девичий каприз.
Он был насмешливым – и вдруг
Необычайно кротким…
В нём ветра зимнего в бору
Проскальзывали нотки,
Он лился, как речной поток,
Он, как ледок, был хрупким.
И нежным, точно шепоток
Воркующей голубки.
Пастух молчал и не дышал,
Покуда дева пела,
И на отару показал,
И произнёс несмело:
«Прими моих овечек в дар
И двух ягнят к тому же.
С любовью их тебе отдам,
Да и себя, как мужа.
Я бы хотел и сотню лет
Прожить с тобою вместе.
Тебя я знаю: о тебе
Мне рассказала песня».
Сердечко дрогнуло у Мэй,
Нашлось в решенье умном:
«Пусть светит всем, как солнце, Энн,
Я буду светом лунным,
Особенно для пастуха,
Ведь он влюблён, и шибко.
(При этой мысли губы Мэй
Чуть тронула улыбка.)
Мы всё привыкли с малых лет
Делить с сестрёнкой Кэт.
И коль она ответит «да»,
Я не отвечу «нет»».
Спросил рыбак,
Спросил пастух:
«Каков же твой ответ?»
«Да», – объявила Кэт.
Мэй не сказала «нет».
А что же Энн?
Она одна
Нисколько не скучала:
То вышивала у окна,
То пела, то молчала.
И осознала, что сестёр
Не видела весь день,
Заметив, как же велика
Под вечер стала тень.
И тут тревожно стало ей…
Прошла, волнуясь, к лугу,
Под трель, которой соловей
Приманивал подругу.
На миг заслушалась она,
Вздохнула поневоле,
Прекрасна, как сама луна, –
Величественна и бледна, –
В блестящем ореоле.
Потом к калитке подошла
И час, наверно, кряду
Вверх по холмам, вниз по холмам
Сестриц искала взглядом.
И так светился этот взгляд
И так сияли очи,
Как будто тысячи гирлянд
Зажглись во мраке ночи.
А песня соловья меж тем
Всё жалобней звучала…
Заканчивал он трель свою –
И начинал сначала.
Без устали на майский луг
Он звал и звал кого-то…
И Энн в ответ на песню вдруг
Взяла такую ноту,
Какая даже и во сне
Сестрицам не приснится,
Какую даже по весне
Взять невозможно птице.
Так и случилось всё, ей-ей,
Хоть верится с трудом…
Король со свитою своей
В свой возвращался дом.
И нотка
Уха короля коснулась,
Чуть звеня…
И он, поводья натянув,
Поворотил коня…
За голос деву полюбив
(И увидав глазами),
Он пал к ногам её, забыв
О королевском сане.
Звук уносился далеко –
На много миль окрест…
И Кэт – на пару с рыбаком,
И Мэй – на пару с пастухом,
И все – пешком или верхом –
Стеклись из сотни мест.
И всем внезапный этот путь
Похоже, дался даром:
Никто не выглядел ничуть
Усталым или старым.
Напротив, радостный напев
Из каждой рвался глотки,
Ведь трудно было не подпеть
Волшебной этой нотке.
И королевский пел отряд,
И пел простой народ,
И даже рыба, говорят,
В пруду открыла рот…
И пели птицы в небесах
В согласии с природой,
И пел, с улыбкой на устах,
Король златобородый.
А отзвенела нотка Энн,
Пленившая округу, –
Король сейчас же встал с колен
И предложил Энн руку.
Сыграли свадьбу три сестры
В один из майских дней.
Всё это было так давно,
Что всех «давно» давней.
перевод М.Лук.