Повсюду жгли и вешали, давили.
Дома сожжённые,здесь памятным клеймом
Стоят ещё, а души не забыли,
Как город наш был мусорным бачком.
Вот, и пришлось одеть нам всем перчатки,
Освоить труд, а не богемный прежний мир,
С ухоженных домов бежать в палатки
И стать скитальцами, как странствующий Лир.
Кровь Сирии, Донецка и Луганска,-
Здесь так же мусор, страхов и седин,
Но припасён патрон для вот такого, блин, засранца,
Который, думает, что птица он, павлин.
И распушил перо стихов сатиры,
Как инквизитор женщин жжёт огнём,
А ты спустись в трущобы и сортиры
И сопли утери,- знать не был под огнём.
А Михалкова гимн весь Запад бесит,-
Все сказки Пушкина и классиков умы,
Всяк диссидент, что мыслью куролесит,
Талантливо пасует от прямой борьбы.
С такой фамилией заскок трагизма
В палате номер шесть лечение давно
Назначены таблетки буйным, клизма,-
Ведь это белка постучалась, вдруг, в окно.
Держи удар, как стойкий пограничник,
Ведь, женщина, что грозовой капризный шквал.
Всех отлюбил....Пустоты у яичек
На твой олимп тебя никто не выдвигал.
Тальков писал стихи на унитазе,
А Пенкин очищал от мусора дворы,
Цой нюхал топок дым в противогазе,
Ты что? Элитный выкормыш судьбы?!
А злобы топоры давно, уж, поржавели,
Добра не расплескай накопленный талант,
"Вот, и твори! Мне небеса пропели...!"
Как драматург, поэт, художник, музыкант.