- Скажи, старик, а вы, цыгане, в самом деле,
Так любите кибиток мерный стук?
Свободу и раздолье, ширь полей, дорогу
И потому вам лошадь - лучший друг?
Старик достал чубук, кисет с душистым самосадом и не спеша набил его:
- Прости, дружок, я закурю - хочу и надо, а после расскажу как всё произошло.
- Родился я давно, не в таборе цыганском,в деревне, что лежит среди полей и эта широта, так в душу мне запала, что с каждым днём манит меня сильней.
Случилось так, что мать с отцом погибли
И я остался круглым сиротой,
Сначала побирался по округе,
Но возвращался каждый раз домой.
А дома что, лишь покосившиеся стены -
Счастливых дней воспоминание одно
И понял я - пора решать проблему,
Собрался и пошёл в соседнее село.
А рядом с тем селом, стоял цыганский табор:
Цыгане пели, кони их паслись невдалеке,
И захотелось, вдруг, мне тоже стать цыганом
И вместе с ними гарцевать на скакуне.
Цыгане разрешили мне остаться
И с ними я провёл немало дней -
Влюблялся, воровал коней и дрался,
Но никогда не забывал о Родине своей.
И вот однажды, как под сердце, кто ударил,
Я понял - надо собираться в дальний путь,
Ведь лет мне, юноша,уже не мало,
Хочу последний раз на Родину взглянуть.
- Скажи, старик, а за любовь, за страсти миг, чтоб снова повторился он, ты жизнь свою отдать бы смог? Или от страха сразу б сник, как старый, сморщенный листок? Ответь, старик?
Старик поднял глаза, поморщась, как от боли:
- Любовь, мой юный друг, как молния в ночи,
Порой она сильнее нашей воли
И вьёт из нас верёвки, крутит калачи.
Была любовь, скажу тебе я прямо,
Цыганку я однажды повстречал.
Была она красива, но упряма,
Как кобылица, вырасшая среди скал.
Не мог я жить без черт её бесовских,
Покой и сон на время потерял,
Решил украсть красавицу-смуглянку
И ночью тёмной девку своровал.
Хотя она кусалась и дралася
Уговорить её я всё же смог
И через месяц "моя скромность" отдалася,
Стыдливо прикрывая стройность ног.
Мы стали жить с ней мужем и женою
Осёдланную жизнь теперь вели,
Я уходил чуть свет и приходил порой ночною -
Гонял по рекам струги и ладьи.
Она сидела дома ожидая:
Готовила еду, ходила на базар.
Я жил в любви - не ведая, не зная,
Что женщина моя была "живой товар".
Да, да, милок, она была товаром
И торговала своим телом молодым,
За деньги, всем давала, без разбора,
И молодым, и толстым, и седым.
Старик тут замолчал и голову повесил:
- Ты спрашивал меня - любил ли я когда? Любил, да только сомневаюсь, что я любимым тоже был тогда. Но всё равно, я чувствую себя счастливым, ведь в моей жизни всё-таки любовь была. И это чувство, до сих пор, во мне неизгладимо - пока я жив, любовь моя жива.
Старик умолк, а я сидел и думал, как жизнь сложилась трудно у него. Он шёл домой, где должен стать счастливым, а всё плохое ,в прошлом, умерло.