На смотровой, о которой никто не знает,
В центре столицы, у твоего порога.
Я каждый вечер сижу со стаканом кофе,
И фонари Большого, как три луны,
Слушают мои повести о Театре..
Я говорю им, как утихает в зале
Шум, как дыханье зрителя замирает,
Как расступается кордебалет в почтеньи,
На авансцену выходит душа живая.
И ничего не будет по тексту пьесы.
Будет по вдохновению, по наитью.
Нынче душа - трезва, холодна, жестока.
А накануне была - горяча и пьяна.
В прошлый четверг душа была виновата,
В прошлом году душа говорила просто.
Завтра она, быть может, проклятья бросит.
Три фонаря внимают моим рассказам,
Три фонаря на самом виду, а все же
На смотровой той я никого не встречаю,
Словно о ней никто на земле не знает.
Три фонаря поблекнут, луна погаснет.
В месте, где смотровая, был храм когда-то.
Там до Петра Великого - пели гимны.
Там до Екатерины - была слободка.
Жили простые люди, детей растили,
Кремль златоглавый видели каждым утром.
И зажигали маленькие лампадки.
Там, где теперь фонари у Большого театра.