Теперь здесь не холст, а палитра:
Смешалось все белое с грязью.
Как мог Ты оттягивал титры,
Но пятен все больше. Мы вязнем.
Отнюдь не предали. Предался
Сказкам Ты сам, навсегда.
Я слышал, как люд сокрушался:
"Собор наш сгорел от стыда."
Не это ль зовётся агонией?
Греешься голосом хриплым:
"Европа- ещё не колония!
Европа- теперь поле битвы!"