Песчаные вихри зловеще кружат,
Равниной летят раскалённой.
Марк Красс переходит могучий Евфрат
С громадой стальных легионов.
К востоку убийца идёт Спартака,
Парфянского золота жаждет.
Но вражьи не видно пока что войска,
Себя неприятель не кажет.
Идут легионы сквозь пыльную мглу
Всё далее вглубь от границы.
"Вести разговор, – заявил Красс послу, –
Я буду лишь в вашей столице!"
Сказал, засмеявшись, парфянский посол:
"Гордыней ты нас не обидишь!
До стен СелевкИи пока не дошёл,
И вряд ли дойдёшь и увидишь!
Не видел ты лучников наших лихих,
И наши быстрей ваших кони.
И волосы вырастут пусть на моих,
Коль ты победишь, на ладонях!"
Идут и идут по равнине войска,
От зноя степного изныли.
И вдруг горизонт помутился слегка
От тучи поднявшейся пыли.
Земля содрогнулась от тысяч копыт,
От гула дрожит вся равнина.
Как бубен гигантский, трясётся, гудит,
То конницы мчится лавина!
Видны катафракты* в их первых рядах,
В железо закованы, страшны.
Сидят на могучих доспешных конях,
Не всадники будто, а башни!
Раздавят! Могучей лавиной идут!
Но им приготовлена встреча.
Пехота, в каре! И затеялась тут
Под Каррами грозная сеча.
Я друга прикрою щитом, меня – ты!
Стоять друг за друга стеною!
Стоят, не колеблясь, сомкнувши щиты
В аду беспощадного боя.
Погашен железной лавины разгон,
Никак сквозь каре не пробиться.
На прочность попробовав с разных сторон,
Пришлось им назад откатиться.
Как крепость из стойких солдат вместо стен,
Скреплённых раствором приказа.
И вот в передышке наставшей Сурен
Подъехал и выкликнул Красса:
"Чего тебе надо на нашей земле?
Ведь нет тебя в Риме богаче!
От алчности, видно, твой разум во мгле.
Так пусть ваши жёны заплачут!"
Наместник, со злобой взглянув на него,
Сказал: "Дань парфяне пусть платят!" –
"А сколько вам надо?" – "Пожалуй, всего
Что есть у вас золота, хватит!"
От ярости стиснул Сурен кулаки,
И знак подавая рукою,
Он лучников конных на римлян полки
Обрушил бурлящей волною.
"Ну, этих отбросим! Куда им на нас!
Они и подавно не страшны!
Получат враги угощенье сейчас!"
Готовятся вновь к рукопашной.
Но нет! Враг не ищет от пилумов** смерть!
Метелью посыпались стрелы.
Вокруг строя римлян начав круговерть,
Их конница вихрем летела.
Каре, осыпаемо с разных сторон,
Стоит под обстрелом бессильно.
И чаще всё слышится раненых стон,
Кровь римлян струится обильно.
Что делать? Но конница есть ведь у нас,
И Публий врага пусть отгонит!
Шлёт сына в атаку безумную Красс,
Несутся горячие кони.
Но враг отступает, не принял он бой,
И Публия в степь завлекает.
И вот, заманив далеко за собой,
Набросился яростной стаей.
Не выстоять римлянам в конном бою,
Их песня была скоро спета.
И голову Публий сложил там свою,
Она на копьё уж надета.
Сурен подъезжает с его головой:
"О Красс, твоя горька судьбина!
Но как тебе, жадному скряге, открой,
Дал рок благородного сына?
Героем погиб по твоей он вине,
До вздоха последнего бился.
С тобой он не сходен, так кажется мне.
Да он от тебя ли родился?
От битвы пора отдохнуть уже нам,
Волками вскормлённое племя!
Его я, пожалуй, оплакать вам дам
В ночное прохладное время..."
С заката зарёй зной пустыни угас,
А утром враг ринулся тучей.
И армия пала, и в день этот Красс
Свою получил злую участь.
Расплав золотой жарко в тигле горел,
По трубочке, золото, лейся.
"Ты нашего золота, Красс, захотел?
Так вот тебе, вдоволь напейся!"***
Ко рту подносил торжествующий враг,
И жидкость, как ад, пламенела.
И тут напоследок, быть может: "Спартак..." –
Предсмертно гортань прохрипела.
Сентябрь 1986.
*Тяжеловооружённые парфянские конники, с длинными копьями,
прикреплёнными к крупу коня, так как стремян тогда ещё не было.
**Римское короткое копьё с железной передней частью, наподобие
пешни. Обычно римляне метали пилумы залпом при сближении с противником,
после чего бросались в рукопашную, обнажив мечи.
***Есть две версии гибели Красса. По одной он пал в бою,
и золото парфяне залили в рот его отрубленной головы на сцене театра.
По другой – Красс подвергся этой ужасной казни, попав в плен.
Иллюстрация из интернета.