Иван Куропаткин последние два месяца целыми днями бродил по окрестностям родного села. При этом он что-то записывал в блокнот, а что-то просто запоминал на всякий случай. В селе многие воспринимали действия Ивана, как чудачество, качали головами, крутили пальцем возле виска, а некоторые мужики нет-нет да и подшучивали над ним: "С резьбы, мол, Курояйкин слетел. Чего ходит-бродит, леший его знает?".
В толпе чего не скажешь, но когда бабы да мужики оставались один на один с самими собой, то многие даже и завидовали Ивану и шептали втихаря; "Ай, умный мужик Иван-то. Не иначе что-то замышляет". И надо сказать, что рассуждения такого толку были небезосновательны: Иван решил написать книгу о своём родном селе.
Для начала он съездил в райцентр, поговорил там с работниками архива и краеведческого музея, что помогло ему в сборе исторических материалов, касающихся его родного села.
Целыми ночами вместо того, чтобы спать, как все нормальные люди, Иван предпочитал вспоминать всё то, что когда-то слышал от родителей, бабушки, которая была в послереволюционные годы одной из тех, кто продвигал советскую власть на селе и участвовал в разгроме кулачества. Кроме того, была бабушка Ивана членом КОМБЕДА - Комитета бедноты. Иван, вспоминая это, тяжело вздыхал, но тут уж ничего не поделаешь: что было, то было - из истории подтверждённых фактов не вычеркнешь.
Всё, что вспоминалось за ночь, Иван аккуратно записывал в блокнот. Дедушка Ивана умер рано, поэтому он ничего вспомнить из того, что, наверное, рассказывал ему дедушка, не мог, а писать всякие придумки он не хотел.
Время шло, записей и блокнотов становилось всё больше, но дальше этого Иван не продвинулся ни на шаг. Несколько раз он пытался написать хотя бы небольшой текст для первой главы предполагаемой книги, но, увы, ничего из этого не получилось.
Тогда, набравшись храбрости, Иван посетил редакцию местной газеты "Новое время", где побеседовал о своей задумке с редактором газеты Иннокентием Леопольдовичем Колок.
Посмотрев несколько записей из блокнотов, привезённых с собой Иваном, Иннокентий Леопольдович поддержал Ивана в его стремлении, но в практическом плане, к сожалению, ничем помочь не смог. Записывая то, что считал необходимым для своей книги, Иван действовал не как профессионал, а скорее, как обыкновенный, не имеющий писательского мастерства человек, поэтому сумбурность в его записях была, что называется, налицо.
Наверное, поэтому редактор и отказал Ивану в помощи, дабы окончательно не сбить его с намеченного пути, но при этом неприминул пожелать ему успехов в намеченном предприятии.
Получив от редактора слова поддержки, Иван продолжил делать записи в блокнот, надеясь на то, что вдруг да и откроется ему путь в озарение, и он сумеет исполнить задуманное.
Однажды после долгих блужданий по окрестностям села Иван, проходя мимо дома Егора Кадушкина, подумал и присел на лавочку рядом с пускающим клубы дыма Егором.
- Здорово, Егор. Какой у тебя интересный дым, - сказал Иван из вежливости.
- Здоров, коль не шутишь... Самосад. Не люблю магазинные...да и цена: никакой пенсии не хватит. Ты, вон, не куришь - красота! Молодец! А я всё никак не могу отказаться от этой дряни.
- Пробовал, стало быть? Я-то в этом деле - дилетант, но говорят, что бросить курить совсем не просто.
- Не говори, Вань... А ты всё ходишь, смотрю, бродишь. Ежели сравнить, поди, пол земного шара обошёл. Можно задать вопрос?
- Валяй, Егор, - грустно сказал Иван
- Уж извини за любопытство. Народ у нас, сам, поди, знаешь, дошлый. Слух прошёл, что ты хочешь книгу написать про наше село. Правда ай нет?
- Написать... Легко сказать. Была такая задумка, да...да ведь для этого надо талант иметь.
- Даа... Дело это не простое. Пётр Константинович, директор школы нашей - царство ему небесное, - тоже хотел книгу написать. Не получилось. Вот так. Ты бы к его вдове обратился...к Нине Ивановне. Кто знает, может, у неё есть для тебя что-то полезное. Каждая мелочь может пригодиться.
- Спасибо, Егор. Мысль очень хорошая, только...только как-то... неудобно.
- Да чего неудобно-то? Тоже мне - кисейная барышня. Чай, это польза для всего села... Пётр Константинович, когда собирал, как и ты, материал для книги, много раз обращался ко мне.
Он не гнушался со мной обсуждать некоторые моменты из нашей истории...села, конечно. Например, почему наша окраина называется Маслёнка? Ты вот, скажем, знаешь отчего?
- Неет. Кого не спрашивал, никто не знает. И что вы решили?
- Помнишь, за селом поле было, которое мы называли - коноплянник?
- Как же, Егор, не помню? Конечно, помню. Мы, когда ещё пацанами были, играли там в прятки.
- И я играл. Сейчас там бурьян стеной стоит. Кто же коноплю в наше время сеять разрешит!? Даа... Когда это было?.. Семечки-то помнишь?
- А как же. Их толкли в ступе до состояния пыли - вкуснотища необыкновенная...ух, ты! Поистине... незабываемый вкус... Ну и?
- На нашей окраине в своё время оказывается было более десятка небольших маслобоен. Понимаешь? Масло из конопли – ценнейший продукт. Стебли, кстати, тоже широко использовались. Все дома в селе были пробиты паклей из конопли. Между брёвен всегда клали паклю, чтоб...ну...помнишь, поди?
- Помню, Егор, помню. Сам колотушкой поработал, хотя и маленький был.
- Ну, вот. Пётр Константинович считал, что название села получилось таким потому, что здесь делали масло. Но это только один из двух вариантов, которые мы с ним рассматривали.
- А что? Ещё вариант есть? - удивился Иван.
- Есть. Я же говорю - два. Здесь на окраине села, воон там, на пригорке, стоял дом богатейшего человека на селе - купца Никодима Масляева. Как тебе фамилия? Ничего не напоминает?
- Надо же, - покачал головой Иван.
- Так вот: богатство своё Никодим сделал на масле. После революции в его доме хотели школу открыть и ещё чего-то, но не получилось. В одну из осенних ночей дом купца сгорел дотла. Кроме пепла ничего не осталось. Есть версия, что окраина была названа в честь купца Никодима Масляева. Но Масляевка...как-то...не очень. Вот и назвали - Маслёнка, а мы, живущие на ней - маслята. Такая вот версия. Как говорится, чем богаты. На некоторое время наступила тишина.
- Одного не пойму, - наконец сказал Иван.
- Эт чего же? - встрепенулся Егор.
- Да того, Егор... Зачем я только мотался в архив да музей? Надо было сразу к тебе обращаться. Ты, похоже, в курсе всех исторических событий.
- Всех дел, Вань, я, конечно, не знаю, но, чем могу, помогу. К сожалению, в исторических вопросах много двояких решений.
- Егор, но ведь в споре рождается истина.
- Ха-ха-хаа!..
- Ты чего?
- Какая истина? Назови мне хотя бы один факт, когда в споре родилась эта самая истина. Голову даю на отсечение - не найдёшь. Это же - в идеале, а на самом деле такого не бывает. Самое простое дело: муж спорит с женой. Думаешь, что будет найдена истина? Ни-ког- да! Зуб даю! Никогда, понимаешь? Иначе бы все земляне жили в шоколаде.
- В каком шоколаде?
- В таком. Э-хе-хе... А ещё хочешь книгу написать. Да ты же в житейских вопросах...Учётчик из тебя хороший получился, сколь раз грамоты да подарки у праздникам получал. Но тут нужна широта мышления. Пётр Константиныч на что был грамотеем: как ни как всю жизнь в школе преподавал, а как книгу написать - тю-тю...
- Хочешь сказать...
- Хочу, Вань. Ой, как хочу, но при этом желаю тебе всяческих успехов на этом поприще. Только ведь не всё от моих желаний зависит. Я и Петру Константинычу много чего желал, да толку-то...с-счи-тай, ни-како-го, - промычал Егор, прикуривая самокрутку. - Кхе-кхе... Чёрт бы тебя побрал... Куришь - кашляешь, не куришь - тоже кашляешь... Ну, так вот что я тебе, Вань, скажу: материал на всякий случай собирай - пригодится, поди, ещё.
- Интересный ты человек, Егор. Если ты не против, то я...
- Какой вопрос, Вань. В любое время.
- Было у меня одно сомнение, - пролепетал Иван, - а теперь...теперь я знаю, что записать.
- А ты, Вань, хитрец. Чего замыслил-то?
- Я...что касается истины. Бабка моя Пелагея сквозь времена послереволюционные, как ледокол по замёрзшей реке прошла, ломая и круша... Отметилась бабка моя не самым лучшим образом.
Послушал я тебя, Егор, и понял, что можно кое-что и не донести до будущего поколения. Подвигам бабкиным там делать нечего. Как говорится, своя рука - владыка... Так ведь, Егор?
- Конечно, - ухмыльнулся Егор. - Думаешь, что писатели гольную правду пишут? Да ни в жисть! История, она...она почти вся из мифов состряпана. А уж романы да повести...даже и говорить не хочется. Тут есть ещё одно обстоятельство: скажем, можно написать документальное что-то, а можно ведь - и художественное.
Тут ты должен...как его...слово из головы вылетело...должен...вот - определиться, что ты хочешь написать. Понял чего-нибудь? Допустим, чистую документальность. Ты же, поди, не всех знаешь, кто колхоз устанавливал, советскую власть насаждал...в КОМБЕДЕ состоял...понимаешь? Не одна же твоя бабка всё на селе сотворила? Правда?
- Ну, конечно...чай, дураку понятно! А если всех не знаешь, то лучше, наверное, обозначить такие дела общими фразами.
- А ты, Вань, я смотрю, во вкус входишь.
- После твоих объяснений, Егор, любой дурак поумнеет... Слушай, Егор, а что если нам с тобой создать союз, а?
- Это...как НАТО что ль?
- Тебе всё бы смех... Ладно... Давай линию рассуждений выпрямлять. Может, возьмём да и напишем книгу вдвоём...как это?..в со...со...
- В соавторстве что ль?
- Ну!.. По одиночке нам такое не осилить, а вдвоём мы ещё побрыкаемся.
- Агаа... Но как с тобой мы не садитесь, в писатели вы не годитесь...в смысле, мы... Ну как?
Остроумно. Ты, Егор, на ёрничество перешёл, а зря.
- Думаешь? - сказал Егор, снова закуривая. - А я думаю, что ничего у нас не получится, даже если нам будет помогать всё село. Э-хе-хе... Попаду я...кхе-кхе...с тобой...кхе...на злые языки. Проходу не будет. Засмеют нас с тобой: кто - из зависти, а кто - по глупости. Люди, Вань, разные в селе живут, но в основном ничего в литературе не понимающие. Им бы только поржать над чьей-то неудачей.
Сторонников у нас, я думаю, будет мизер: шиш с маслом. Так что ты лучше больше помалкивай. Слухи, мол. Над тобой и так уже... Позабавился немного и хватит: такой тебе мой совет. Побалакать ко мне заходи в любое время. Я, имей в виду, твой сторонник.
- Значит, думаешь...
- Думаю, Вань, думаю... Ничего, что не получается писать, а вот поговорить нам с тобой есть о чём. Для нас какая-никакая польза. А ещё...знаешь, что думаю: либо ты курить научишься, либо я брошу. Такие дела...союзничек.