1
«Казнить же всех директоров
академических театров!..»
Поддавшись пению ветров
и театральности Маратов,
сменил костюм Пьеро и грим
на куртку из дублёной кожи
искатель, именем своим
дразнивший век уже безбожный.
2
Советский Жак-Луи Давид,
о чём ты грезил в эти годы?
Ещё прославлен, не разбит,
и до пожарища свободы –
ещё лететь и открывать
свои безумные каноны…
***
О, после – Зинаида Райх,
Есенин пьяный, стук вороны.
Статьи (почти приказ хворать) –
и грозы, грозы... И разгромы.
3
О, думал, что всплыла со дна,
тебя надеждой согревая, –
в огне, что Феникс, воскресая –
твоя волшебная страна?
Страна, в которой твоё имя –
и есть название всего?
О, выше царствия сего –
и люди в ней совсем иные?
***
Рассеялась она, что дым,
О, сон и дух, мираж в пустыне.
И нет – вовеки и отныне –
на карте места ей – лишь Рим.
О, Мейерхольдия – страна,
в которой жизнь иного рода.
А люди... Странная порода.
Им на миру – и смерть красна.
4
И верил в то, что вместо пирамид –
из воздуха дворцы? А что за лица?
О, кожанка во мраке заскрипит –
и новое искусство зародится?
Но волшебство (и я – не о борьбе)
здесь гибельно. О, вечное проклятье.
А лучше: танцы, музыка, портье,
вино, беседы и костюмы, платья.
5
А совесть заставляет – «до конца».
И форма, ужасаясь чьей-то воле,
О, вместо вечно юного лица –
гримасу выдаёт, что воет в боли.
А греет ли, что новые придут
безумные, хмельные режиссёры –
и новые планеты воспоют?
(Их тоже назовут «гипнотизёры».)
***
Лишь холод, мрак и слизь тюремных плит,
бессонница и мысли о заразе.
О, кожанка во мраке заскрипит –
и вот палач – с оружием для казни.
Осень 2016
(Фотографию взял в интернете.)