«Звезды в январе»
Поэма.
Часть 1.
А вспомни, раньше, синие звёздочки,
Лишь я и ты в огромном мире,
И звёздочки прыгают в открытые форточки,
А ты их ловишь, как младенец пузырик.
Выслушай, милая, послание сердечное,
Сжатого горла отчаянный крик –
Я твой Маяковский, восставший из вечности,
В тебе отыскал свою Лилю Брик.
Мир разделился на нежных и грубых.
Нежные, чаще, глазами грустней.
Все бы отдал за одни только губы,
В розовом блике утраченных дней.
Хочешь, я сердце без жалости выну?
Мне, без тебя, все равно, оно – камень.
Хочешь, я посохом море раздвину,
Только б касаться, касаться руками?
Выйду, душой припасть обожженной,
К согнутым спинам дряблых осин,
Слышится сразу – во мраке прожжённом
Меня окликает наш ласковый сын.
Рад бы сейчас, среди уличных рёбер,
Выплакать слёзно у смерти «прости»,
Чтоб, как сережку в рыхлом сугробе,
Снова тебя, неземную, найти.
Будешь дрожать под ливнем, усталой,
Думая, вот бы скорей вернуться домой,
Я прибегу и объятием вокзалов
Тебя обогрею под мокрой луной.
Захочешь укрыться покровом из звёзд,
И просто мечтать о чём-то своём,
Я пролечу хоть тысячу вёрст,
Чтобы светить самым ярким огнём.
Станешь бояться полночного грома,
Или холодного, будто лезвие, взгляда,
Тебе прошепчу я шёпотом Дона:
«Не бойся, родная, я здесь, я рядом».
У окон застынешь, погоде не рада,
С унынием посмотришь в озябшую ночь,
Вдруг я появлюсь, и шелестом сада,
Все беды твои выгоню прочь.
Захочешь сбежать, без всякого повода,
Туда, где моря сменяют холсты,
Тебе буду слать, из мертвого города,
В прозрачной обертке живые цветы.
Прикажут, чтоб жизнь на славу я выменял,
Чтобы накинул на шею петлю,
Последним, что будет звенеть твоим именем,
Это моё «навеки люблю»....
Полночь обрызгала впадины улиц,
Звездочка стала осколком снаряда,
С планетой внутри, иду и целуюсь
С сотней таких же опущенных взглядов.
Меня не спасти, не вырвать из плена
Твоих охладевших, тоненьких рук.
Явись же ко мне, одна во Вселенной,
И брат, и сестра, и трепетный друг.
Любовью одаренный к миру живому,
Себя раздарю и небу, и лужам;
А тем, кого я считал своим домом,
Я знаю, им я нисколько не нужен.
Ты думаешь, это проснулась обида,
От нечего делать, или от скуки?
Да нет, дорогая, теперь не для вида
С меня вырываются отчаянья звуки.
А, может быть, это выходит из детства,
С тех самых незапамятных пор,
Когда я мечтал куда-нибудь деться,
Чтоб больше не видеть родительских ссор.
Не стану вновь рыться в тягостном вздоре,
То время давно смели ураганы,
Оставлю любителям загробных историй
Мои, погребённые заживо, раны.
Уснула? А я, ободранный в клочья,
Пытаюсь сбежать из лап темноты,
Не зная, кому отдать себя этой ночью,
Холодной, промозглой, как ты.
И хочется выткать на небе пустом,
Где только - только погасла лампада,
Наш скромно стоящий у берега дом,
Где ты мне искренне рада.
Но сердцу упрямому не отогреться,
Не выпросить, с дрожью, прощальной улыбки.
Любимая, ты мне скажи, куда деться
От этой немыслимо множимой пытки?
Ликуй под полотнами южных стихий,
Вскипайте рассветов кровавые жижи,
Это, наверное, последний мой стих,
Больше писать я смысла не вижу.