То краткий лунный блик на радужной стене? То самоцветный свет сложился в полосу? Иль голос слаще сна зовёт меня к себе?
Гремит зловеще эхо в каменном лесу.
Сверкает кисть хвоста в потоках ярких звёзд, что падают на твердь земного полотна – их путь через века был долог и непрост. И в цепкий хладный мрак их плоть заключена. Созвездия с небес бегут за красотой и грацией того, кого не повторят ни блики ярких искр, ни космоса покой, кого паденья звёзд совсем не удивят. Ведомые мечтой, идут за блеском глаз, и пением во мгле, и сонмом светлых дум. Чем ближе их мечта, тем явнее приказ забыться в тишине, оставив внешний шум.
Так кто же их зовёт: земная круговерть?
Немые города?
Иль пустота людей? Семь миллиардов душ, желающих стереть всех тех, кто не они, кто меньше и слабей?
Едва ли это так. Иные грёзы звёзд, иные им дела завещаны судьбой: меж льдом поверх сердец и пламенем есть мост, лишающий оков, дарующий покой. Не мёртвым камнем и не древом сложен он, не связан ходом механических часов, ни человеком, ни богами сотворён – один живёт для всех живых ещё миров. На ощупь гладок как белеющий фарфор и холоден как день одной из новых зим, ползущих в города с далёких пиков гор. Он ими сотворён, он ими и храним.
Бессмертна та душа, избравшая тропу по тонкой кромке льда и бликам фонарей, она идёт одна по белому мосту. Созвездия сошли, чтоб следовать за ней.
Потухнет свет во мгле, и лишь одна искра повинна будет лес из камня возродить. Сверкнёт на небе кисть пушистого хвоста – покажет вспышка та мне чей-то силуэт: опасной красотой наполнены черты и яростная смерть заключена в когтях, полоски тонких жил – упругие жгуты – и потускнела шерсть – опалена в боях. Но шрамы не видны, а страх покорным стал. Тем легче мне понять потоки ярких звёзд, что падают на твердь земного полотна. Их путь давно и мой – он долог и непрост.
То краткий лунный блик на радужной стене? То самоцветный свет сложился в полосу? Иль голос слаще сна зовёт меня к себе?
Ведёт созвездий сонм вдаль белую лису.