- Как ты, мой ангел? Получил
все то, о чем тебе мечталось?
Ты помнишь - сбросив бремя крыл,
чтоб ноша легче стала малость,
мы вместе прыгнули с небес -
в пустыню, в ад пожарищ, в топи,
в раздрай, в тщету земных чудес,
в несовершенство душ и плоти...
Так как ты? Слезы по щекам -
как две реки сквозь толщу пыли,
и ты молчишь... Все знаешь сам...
мы ненавидели, любили -
против течения, в пене дней,
с пробитым днищем, в дождь и ветер...
чтоб оказаться у дверей,
связавших все пути на свете -
в ветхозаветный райский сад,
где нам, мятежным и нелепым,
возможно, крылья возвратят-
чтоб стали светом, а не пеплом.
Там - звуки арфы в вышине -
не стук сердец и лязг металла.
Ты прижимаешься ко мне:
- А знаешь, было слишком мало
ночей, и дней, безумных дел,
и грешных чувств, житейской соли...
- Мой друг, ты рано поседел,
нам бы еще побыть на воле -
Денек, иль месяц, или год,
мы слишком много не успели,
и страсть как прежде душу жжет,
и раны грез не отболели,
и конь томится у плетня,
и льется терпкий дух тимьяна...
Не горний мир зовет меня,
а мир земной - шальной и пьяный,
он плещется в твоих зрачках, -
гляжусь в тебя, и сердце рвется
туда, где меркнет всякий страх,
где в каждой ноте отдается
прибоя грохот, звон тоски,
безбрежность синяя разлуки...
Мы были до краев близки -
над пропастью разжавши руки,
на перепутье рваных ран
мы жили - как последним вдохом,
и не искали душ изъян,
и не жалели о высоком.
Мы разменяли боль и страх,
- оставленное пепелище,
и снова мир в твоих руках,
и снова в мачтах ветер свищет,
и снова жизнь торопит бег,
и в жилах - на елей, а брага!
И - знаешь, я нашел ответ
среди людей, мирской бродяга -
мне тяжко золото небес,
чертогов райских чужды своды,
и драгоценней, чем венец,
залетная печаль свободы!
***
И - падших ангелов полет
как мокрый снег в конце июля...
И я шепчу ему вослед:
- Когда ж мы - все-таки свернули?