Где-то в роще играл на свирели
Бог-сатир, козлоногий бес.
А в дубравах баллады старели,
И старел вместе с ними лес.
Осыпается, крошится мрамор,
Зарастают колонны плющом.
Мы вернулись в безлюдные храмы,
Пряча лица, тела под плащом.
Здесь когда-то звенели кифары,
Но теперь тишина, тишина...
Помнят храмы грабеж и пожары,
Позабыв ароматы вина...
И рыдают леса тихой ночью,
Словно нет им покоя от ран.
Ведь когда-то сказал один кормчий,
Будто умер великий Пан.
И покрытые пылью руины
Умирают не первый год.
Шли по лесу, и в гордые спины
Дул нам ветер, толкая вперёд.
Мы молчали. Баллады не пели,
И молчал вместе с нами весь мир.
Этим утром играл на свирели
Козлоногий и пьяный сатир.