В память о массовых политических репрессиях...

 
По приглашению Павлодарской областной библиотеки им. С. Торайгырова, я принимал участие в мероприятии приуроченному к Дню массовых политических репрессий в Казахстане. Присутствовало достаточно много народа: солдаты из воинской части расположенной в пригороде, горожане, студенты и учащиеся школ. Главным выступающим была библиотекарь областной библиотеки, которая поделилась своими воспоминаниями о том, когда она ребёнком вместе с родителями в августе 1941 года, была депортирована из  Поволжья в Казахстан.  Слушая её  выступление  мне вспомнился рассказ двух женщин, жительниц нашего города- Тягний Лидии Викторовны и Ананишневой Евгении Ерпиловны, которые в 1997 году обратились  в постоянную комиссию по законности и правопорядку Областного Маслихата, где я   был замом председателя данной комиссии. Думаю, что их рассказы, приведённый по их личным заявлениям в комиссию о пережитом, будут  познавательными для нынешнего поколения.
Рассказ Тягний Лидии Викторовны.
До трагических событий, моя семья (папа, мама и я) проживали в городе Славгороде, где проживали и два брата папы. Все братья работали в городских парикмахерских. Своих родителей я помню смутно, так как мне в то время (1937 год) было пять лет. В памяти остался только последний с родителями день моего рождения, когда папа подарил мне куклу, а мама напекла любимых пирожков. Вскоре в дом пришли люди в военной форме и посадив в машину папу и маму куда-то увезли. Со мной осталась женщина, которая  отвела меня  в пересылочный  пункт для отправки в детский дом. Ни папу, ни маму я больше  не видела. На все вопросы о родителях, пока я была маленькой, взрослые отвечали, что они заняты работой и скоро приедут за мной, а повзрослев узнала, что папу и маму обвинили в шпионаже и,  как японских шпионов, расстреляли. Расстреляны были и оба брата папы. В 1956 году мне выдали справку о реабилитации моих родителей.   
Сейчас мне 75 лет и у меня к Вам просьба о помощи в получении удостоверения как жертвы политических репрессий, для возможности пользоваться положенными льготами.
              дата, телефон, подпись.
Успокоив Лидию Викторовну и заверив её в помощи, я проводил её до дома. На следующий день, полный уверенности в положительном решении   данного вопроса, я направился в Областную прокуратуру. Объяснив  прокурору цель моего посещения и показав имеющиеся документы по данному вопросу, я услышал от него отрицательный ответ. Всё дело в том, объяснил прокурор, что были расстреляны оба родителя и отец и мать, а воспитанием ребёнка занималось государство и, в связи с этим, формально, заявительница сиротой не была! К сожалению, помочь ни чем не могу, но, продолжил он, нами направлен запрос в соответствующие органы о разъяснения применения данных случаев на практике. Давайте подождём ответа. И, действительно, вскоре пришёл ответ-разъяснение, что при расстреле обеих родителей, которые были посмертно реабилитированы, их малолетние дети считаются жертвами политических репрессий с возможностью получения положенных льгот.
Получив копию ответа и приложив необходимые документы, совместно с Лидией Викторовной мы передали их в отдел соцзащиты. Через несколько дней Лидия Викторовна пригласила меня к себе в гости. Показав мне новенькое удостоверение жертвы политических репрессий, хозяйка предложила выпить чаю. Попили, помянули родителей и счастливая Лидия Викторовна проводила меня до порога, обняв на прощание.
Я шёл домой с чувством исполненного депутатского долга, но на душе было горько и тяжело да слёз!   

Рассказ Ананишневой Евдокии Ерпиловны.
Родилась я в г. Сочи. Отец работал шофером в городском отделе НКВД, возил начальника, которого я часто видела у нас дома. Помню, как с нетерпением я ждала когда он появится у нас в гостях, так как всегда приносил с собой кулёк конфет. Взрослые садились пить чай, а я, с полными карманами конфет, бежала на улицу к друзьям. Всё кончилось в одночасье, когда мне было шесть  лет. Помню маму с глазами полными слёз, упавший стул от споткнувшегося об него отца, военных уводивших его в ночную холодную ночь 16 декабря 1937 года. Затем тяжелые месяцы ожидания весны и отъезд из Сочи в Казахстан, к родным мамы. Отца я увидела только спустя 15 лет, в 1952 году, когда мне шёл уже двадцать первый год. Всё это время мама ждала отца, писала письма-запросы, но всё было напрасно, всё было запутано и не понятно, но с возвращением отца, картина произошедшего мало-помалу стала проясняться.
Оказалось, что мама понравилась тому самому начальнику, что щедро угощал меня конфетами и он решил избавиться от мешавшего ему отца. Какими- то подставными лицами были написаны в НКВД несколько доносов на отца, обвинявших его во враждебных действиях против советской власти. И вот 16 декабря 1937 года на основании этих клеветнических доносов, отец был арестован и посажен в тюрьму.   18 декабря того же года из Сочи отправляется спецвагон  этапом на Колыму в котором находились уже осужденные заключенные и к ним подсаживают арестованного, но ещё не осужденного отца, причём в документах фамилии допущена ошибка –не Ананишнев, а Ананишнов. 21 декабря этого же года в городском суде Сочи проходит суд, который выносит постановление о незаконном задержании и аресте гражданина Ананишнева!, а отец в это время ехал этапом на Колыму, где и провёл 15 лет.
В конце своего повествования Евдокия Ерпиловна просит признать её жертвой политических репрессий, так как куда она не обращалась ей в этом отказывают. 
                дата, подпись, телефон.
 Тяжело! Конечно тяжело слушать, читать и быть беспомощным-как мог объяснил Евдокии Ерпиловне, что нет никаких оснований для признания её жертвой массовых политических репрессий, ибо городским судом г.Сочи её отец признан НЕ ВИНОВНЫМ!
-Но 15 лет на Колыме, сквозь слёзы шепчет Евдокия Ерпиловна-За что?! За что?!
 Этот вопрос уходящей, рыдающей  старой женщины до сих пор звучит во мне,добавляя новые вопросы- как такое могло быть?, почему за пятнадцать лет никто из лагерного начальства не удосужился заглянуть и вникнуть в суть сфабрикованного дела?,в чём исходная причина возможности такого?...Конечно можно всё произошедшее объяснить либеральным штампом, мол всё происходящее в те годы это фантасмагория советской действительности, когда простой человек  был превращен  в ничего не значащий винтик из миллионов таких же винтиков, вольно или невольно поддерживающих чудовищную конструкцию государственной репрессивной машины. Но будет ли этот ответ всей правдой?! У меня на это нет ответа. А у Вас?    


 май  2020г.                Константин Лунин