Галина Храбрая
Ко Дню Защиты Детей:
День защиты детей утвержден в ноябре 1949 года решением сессии
Совета Международной демократической федерации женщин
и отмечается ежегодно 1 июня.
Впервые он был проведён в 1950 году в 51 стране мира.(из инета).
«Я БЫЛА УЖЕ НЕ МАЛЕНЬКАЯ»
Но мама по-прежнему привозила мне 1 июня на День Защиты Детей «Невский» пирог!
Так было и на этот раз…
Мама, пораньше удрала с работы, дабы «оторвать с руками» пирог из кулинарии
в заводской столовой, выхватив бисквит из очереди, состоящей, в основном,
из простых столичных работяг.
Неся его в одной руке, словно заправский официант, подаёт царице каравай,
молодая вдова перепрыгивала через битые кирпичи, брошенные в яму на пешеходной
дорожке, ведущей от шоссе к нашему бревенчатому дому в Подмосковном Перхушково.
Лицо её играло в солнечной улыбке первого летнего денька! Живой мультик,
а не мать подрастающей дочки! Мне было интересно смотреть на неё живую,
молодую, оценивая дальнейшие действия. Мы были разные с ней. Она всегда работала
в мажоре, а я в миноре. Обе мы, молча, не подавая виду, страдали об утрате,
её мужа и моего отца. Он погиб в прошлом году…
— Доченька, здравствуй! А я пирог тебе купила!
— Неужто снова «Невский»?
— Да. Посмотри какой! Его я еле довезла!
— Отчего, всегда у вас он «мокрый» на заводе?
— Ну, да, «с пропиткой» согласно рецептуре!
— «Коньячной» небось?
— Какой положено! Грей чайник-то, чего стоишь?
— Детям разве можно со спиртным «чаи распивать»?
— Так это же чисто условно. Ликёр кондитерский добавлен…
— Чур, я верхушку ем тогда – ты остальное…
Мама считала, что возраст, никоим образом, никак не должен соотноситься
с житейским правилами и умалять достоинства детей. Они, сколько бы,
не исполнилось им лет, пока живы их родители – хотя бы один из двоих,
должны чувствовать себя детьми.
А раз погиб мой отец, то мать решила возместить трагическую брешь липким,
сладким «Невским» пирогом. Мне было приятно, кстати сказать, и очень вкусно!
— Мама, к тебе опять приходила Валя Корчагина!
— Вся в синяках, с разбитой рожей?
— Нет. Она ребёнка своего собралась окрестить: ты крёстной выбрана. Готовься.
— М-м-м… да помню! Рубашку я и полотенец с получки купила крестнику Серёжке!
Что ещё? Дать денег им? У нас их нет! А сосед пропьёт!
— А когда они будут, и почему всегда их нет?
— Потому что я брала деньги в кассе взаимопомощи на поминки, выплачиваю теперь
потихонечку. За «музыку» твою платить я не смогу. Придётся временно остановить
занятия. Возьмёшь академический отпуск. Потом продолжишь обучение своё…
— Ладно, мне всё ясно. Замуж выйду за богатого.
— Это почему? Замуж выходят по любви!
— Я знаю всю свою судьбу. Я бедно жить не буду.
— Это хорошо. Я рада за тебя, а что ещё ты знаешь?
— Что я не музыкант! Людей вести я стану к БОГУ!
— А это как?
— Потом узнаешь…
— Неужто сделать с этим ничего нельзя?
— Так, а зачем? В этом состоит моё призвание!
— Ты и меня к НЕМУ сведёшь?
— Тебя, мама, в первую очередь!
— Ага! Давай. Веди. Мне встать?
— Ты не солдат команды исполнять «лечь-встать»!
— А кто я? Женщина?
— Тебе напомнят вскорости, кто ты. Осталось ждать недолго. Ты, мама,
замуж выходи… за военного!
— А ты куда?
— И я выйду, сразу же вслед за тобой! Одним негоже нам с тобой, таким красивым…
— Если бы и ты была такая же красивая, как я, а то не удалась! Жаль, что
не такая… порода не моя.
Конечно, раз отец индус наполовину, что же ребёночек славянином должен быть?
Естественно, я была похожа на цыганку и по внешним данным, и по дарованию
предугадывать дальнейшие события.
А мама вскоре родила мне братика Максима!
Она окрестила тогда соседского Серёжку Корчагина. Его отец напился на крестинах
и, как это водится у русских, полез в драку, разогнал гостей угрозами белой
горячки, и мама моя вызвала ментов.
Те быстро приехали, а он закрылся в доме у себя и кулакам своим дал должный ход.
Молотит ими вовсю. Жена его вопит, дитя хрипит, а он орёт «убью» и точка.
А тут хлобысь, что-то о пол и тишина. Пока менты ломали дверь, мама разбила
поленом стекло и влезла в окно, видит: младенец остывает, жена кончается, хрипит…
Когда менты ворвались, мама уже подняла крестника с пола, взяла его на руки
и полуживой его родной мамаше «под сиську» подложила:
— Коли зачмокает – живой! Так и запишем в протоколе!
И мило подмигнула оторопевшему менту. То был Анатолий Александрович – будущий
отец моего братика-героя!
Чу, слышат все, как грудь он засосал! А тут и Валя – мать младенца оживает,
радуется, плачет, всех благодарит:
— Вы, гражданочка, заявление в органы власти писать будете, о частом избиении
вас, и «заявочку» на мужа подавать?
— А как его писать?
— По-русски! Вы в школе-то учились? Вот и пишите! Мол, так и так, чуть «ирод»
не убил!
— А где он сам?
— Как где? Лежит в наручниках! Сейчас доставим, куда надо, до утра протрезвеет,
и сразу же предъявим ваше заявление ему, так будете писать?
— У ней весь бок отбит, она не сможет! Я лучше напишу! – сказала мать, – всю
правду, слов не пожалею! Да и свидетелем пойду! За мордобой с особо тяжким,
ему дадут пять лет! Пока он посидит – она детей подымет, не то он их забьёт…
— Да, это можно, едемте с нами в отделение! Вы согласны поехать с нами
и всё, как было написать? Потом доставим вас обратно прямо к дому.
— Да-да. Назад не отступают. В таком деле советчики нам не нужны и адвокаты,
только прокурор!
Напряжение было снято. Все хором засмеялись. Но один молчал, как рыба, ибо
влюбился до полусмерти в столь боевую женщину – защитницу бесстрашную людей…
Потом мама ездила с ним на все вызовы! У них в отделении сплошные трупы,
а у тех любовь до гроба!
Вся ментовка восхищалась ими. Мама была средь них почти уже «своя вся в доску».
Внештатный работник, так сказать. С тех самых пор я мать свою видела крайне
редко, она вся заневестилась и расженихалась!
Соседа Тольку Корчагина посадили. Дали ему пять лет. Валя уехала к матери своей
в Рязань на родину Сергея Есенина. Туда вернулся из тюрьмы и сам сиделец. Жена
его дождалась, приняла, и вскоре тот на радостях «заделал» ей третьего ребёнка.
Написали они матери моей письмо. Просили приехать, окрестить. Ну, мама им, ухх,
ответила, сплошь матом: «третьего мальца, хоть не забейте до смерти, родители»!
Вот, что интересно, имена у фигурантов были одни и те же: Валентина и Анатолий.
И там, и там одинаково. Словно судьба посмеялась над обеими парами: «прибились
они друг к другу, словно два корабля к берегу», так, кажется, говорят старые
люди…
А тут и я повстречалась со своим Серёжкой – первым будущим мужем, который старше
меня был, почти аж на 8 лет, и перешла на полное его довольствие. Он дал маме
клятву, что доучит и дорастит меня. Для начала он восстановил меня полностью
в «музыкалке», оплатив соответствующие расходы. Потом перевёл в вечернюю школу,
сев рядом со мной за парту, охранять! Я поступила учиться на фотомастера
в спецучилище, продолжая заниматься музыкой, но уже только через раз. Приодели
они меня до неузнаваемости как актрису. Откормили. Окутали любовью и заботой.
Я вся и расцвела…
Всё, прощай, моё детство!
Я так люблю тебя, ведь, именно, ты сделало меня взрослой, такой, какой мне
надлежит ещё прожить немало лет в любви моей к Господу БОГУ Иисусу Христу.
* Х *
http://www.stihi.ru/2018/05/31/8040
Ко Дню Защиты Детей:
«Мой стульчик золотой из детства»