ЭТО МЫ, ГОСПОДИ!…
Повесть.
Автор Константин Воробьёв.
Константин Дмитриевич Воробьёв, русский писатель,
яркий представитель «лейтенантской прозы».
Окончание шестой главы
«В голубени июльского неба кусками пышного всхожего теста плавают облака.
Жарят погожие дни стальную вермишель колючек проволоки, разогревают смолу толевых крыш бараков,
и сочатся блестящие чёрные сосульки каплями смачной патоки. Думают люди о пище днём и ночью. Подолгу ведутся в темноте разговоры-воспоминания – кто, когда и как ел.
– Ну, встаёшь это себе, делаешь, понятно, зарядку, а на кухне уже слышишь: ттччщщщии-и!… Пара поджаренных яичек, два-три ломтика ветчинки… Да-а! Запивал всё это я стаканчиком холодненького молочка… знаете такое? А в обед…
– Это што-о! Я вот, так я кушал так: утром не ел ничего!
– Ну, это уж вы напрасно! Почему же?
– А понимаете, не хотел. Привык!
– Как так можно! Могла же ваша жена, скажем, поджарить вам белый хлебец в сливочном маслице… румяненький, горяченький… с сахарцом, понимаете?
– Да, конечно, но… рацион, так сказать…
– Ах, что там! Это вы просто… извините, дурак были, что не кушали!…
Это в углу, где спали «старички» по чину и годам. Во втором же:
– Заходишь в буфет, берёшь пару булок по тридцать шесть, пару простокваш – ббабахх! А в двенадцать –
в столовую. Опять берёшь: солянку, пожарские, кисель и пять пива. Шарахнешь – и до семи!…
Это вспоминали своё житьё-бытьё те, кому не могла жена «поджарить в сливочном маслице».
Это были холостяки…
В самую последнюю очередь получали командиры баланду. Поблескивают в их руках котелочки, баночки из-под консервов, а за неимением того и другого держат за ремешки некоторые и каски.
– У вас, капитан, губа не дура! Посудинку-то себе вы подыскали вместительную!
– Скажите, товарищ подполковник, вы… если не ошибаюсь?
– Да, я армянин.
– Встречали ли вы там, у себя, более роскошную пиалу, чем вот эта ваша?
– Майор Величко, что вы думаете, сколько касок баланды вы могли бы опрокинуть за один присест?…
Так доходили до кухни. Посреди бесстенного навеса стояли две ванны, наполненные чем-то желтым, жидким. Это и была баланда, сваренная из костной муки. Возвращались в бараки, бережно неся содержимое своих сосудов. Чинно рассаживались на нарах, и в первые минуты был слышен лишь жадный всхлип губ, сосущих баланду.
– Товарищ военинженер, вы жаловались на катар, так вот не желаете ли доесть
мою баланду?
Молодежь была неутомимей. Выпив баланду, заводила она разговоры, споры, воспоминания.
– Повторяю, внешность не показатель внутреннего достоинства человека, – горячился лейтенант Воронов. – Я знаю один характерный случай. В моей учебной роте был курсант Пискунов. Фамилия его говорила за всё: он был похож на цыплёнка-заморыша. Учился плохо. Как-то спрашивает его тактический руководитель: «Вот вы, курсант Пискунов, ведёте взвод. Наблюдатель подал знак – „воздух“.
Ваше решение»? А Пискунов стоял-стоял да и решил: «Я, говорит, подаю команду – «спасайся кто как может!» Ну, понятно, хохот в аудитории, плохая отметка и прочее. Но дело не в этом. Пискунов был аттестован на младшего лейтенанта.
А в первые же месяцы войны, командуя взводом, он заработал орден Ленина.
И заметьте: единственный из всего училища тогда!»
Продолжение повести в следующей публикации.
03.06.2019