I
Настал миллениум! Эвоэ!
Осанна в вышних! Каждый раз
Господь со мною и с тобою!
Читатель, друг! уже сейчас
Шампанским хлопают повсюду,
Чтобы наутро увидать
Всю ту же грязную посуду
Всю ту же Божью благодать.
И все две тыщи долгих лет
Любовь жива, а смерти нет.
II
Последний год был странным годом
Куда ни плюнь – везде война.
С умом проблемы у народа,
Страна больна, страна пьяна.
С ума сошла сама природа,
И холодна была весна.
Землетрясения и взрывы,
Повымерзали города;
Тонула лодка; но всегда
Народу делали красиво.
III
В горах джигиты удалые
Язвили воинский дозор;
А душу матушки России
Искал в постели прокурор.
Между инфарктом, СПИДом, гриппом,
Вор с обворованными им
О гимне спорили до хрипа
Кичась участием своим.
И над безумием людским
Тянулся с башни сизый дым.
IV
Американские бирюльки:
то Гор - то Буш; то Буш - то Гор.
… А за работой три бабульки
Ведут неспешный разговор.
И поминают отчего-то
Моё и ваши имена,
Лахесис, Атропос и Клото,
Не зная отдыха и сна.
Но всё ж — две тыщи долгих лет
Любовь жива, а смерти нет.
V
Здесь в ожидании исхода,
Живут, друг другу не нужны,
Страна, не знавшая народа,
Народ, не чующий страны.
В ночь новогоднюю вступая,
Москва являет тот же вид
Шампанское, любовь без края,
Без края пьянство; всё шумит
Кругом салюты; елок свет
И в красном жутковатый дед.
VI
Мы любим подводить итоги,
Они подводят нас порой;
То недоверчивый, то строгий,
Господь все тешится игрой
С живыми куклами своими, --
То так их повернет, то сяк,
Уходит вдаль моя Мария,
Как символ силы, как маяк.
И я печалюсь ей вослед,
Жилец страны, которой нет.
VII
В сто первый раз сменились вехи
Меняет галсы лодка-мир
Мои утехи и огрехи
Вобрал изменчивый эфир
Сижу, растерянный и глупый,
Не глядя, клавиши давлю,
Зачем мне отмеряют скупо
Всех тех, кого я так люблю?
Зачем летит быстрее время,
Не с каждым годом – с каждым днем;
VIII
И мы прощаемся со всеми;
И остаемся при своём.
При мамином спокойном взгляде,
При ласке чьих-то добрых глаз,
Не при параде – при награде
Даваемой один лишь раз.
При снеге с гор, при рыбе в реках.
При шуме ветра и дождя.
При солнце на сомкнутых веках,
В своё другое уходя.
IX
Перед последнею дорогой
Через обман, туман, дурман
В момент прощанья у порога
Становится понятно нам
Что жизнь и бренна, и тревожна,
Но есть же, есть отрада в ней;
А жить на этом свете можно
Лишь ради близких и друзей
Так будет тыщи тысяч лет.
Любовь жива, а смерти нет.
1998-2007