Бывает грусть, которой нет названья
И будто объясненья не найти,
Глухая боль, предвестье расставанья,
Неявный знак, что следует уйти.
Уйти, когда часы пробьют двенадцать,
Как Золушка, покинуть пёстрый бал,
Печалясь не о музыке оваций,
А о глазах, которым "да" сказал.