Когда зари восход, надежду светом наполняет!
Весь в звёздах надо мною небосвод,
Веру в себя, возможностями открывает!
Вокруг, природы красота, мне Душу согревает!
Любовь творящая миры, цветок цветков являет!
И мудрость всё создавшего,путь мой направляет!
апрель 14.19.
В сказаниях одной очень древней речки, которую питали ледники Священных Вершин, а горные ветры называли Речкой Золотого Света, говорилось, что в незапамятные времена в предгорье Великой Горной Цепи была девственная и божественно прекрасная Долина, по которой еще не ступала нога человека.
Благословенную Долину со всех сторон окаймляли живописнейшие изумрудно-зеленые горные хребты. А дальние гряды гор казались синими.
Но еще дальше, возвышаясь над планетой, сверкали на солнце
ослепительно белые Священные Вершины, которые в лучах Зари Восхода окрашивались в звонкий, не поземному чистый розовый цвет и казались совершенно прозрачными.
Гряды гор, окаймлявшие Долину, были покрыты вечнозелеными лесами, цветущими деревьями и кустарниками и неповторяющимися по красоте водопадами, озерами, к которым по отполированным многоцветным камням, будто по тропинкам, устремлялось множество веселых ручьев.
Река, бурные верховья которой терялись в ледниках, покидая сердце Священных Гор, совершенно меняла свой нрав и текла по Долине спокойно и величаво, и ее волны переливались золотым светом, Река омывала благословенную Долину, а затем скрывалась в сказочно живописных ущельях, дышавших тайнами, которых еще никто не коснулся со дня
сотворения земной тверди.
В рощах пели птицы, чье изумительное оперение по своей красоте и яркости соперничало со сказочной красотой цветов и душистых трав, покрывавших благословенную Долину круглый год, Чудное благоухание, казалось, пропитало здесь все: и почву, и воздух, и воду в реке, ручьях, водопадах, в горячих источниках и прохладных родниках, и даже хребты гор.
Ослепительно сверкавшие далекие снежные вершины из века в век нашептывали ветрам и облакам, проплывавшим над Долиной, то одну, то другую тайну о происхождении Космоса, Земли и человечества. И ветры не исказили ни одной. И облака не потеряли ни одной, а проливаясь, то в
свете солнца, то в свете молний под могучие торжественные аккорды громов, напитывали этими космическими тайнами землю и источники вод.
Благословенная Долина терпеливо ждала человека.
- В моем селении, - рассказывал путник,достигший благословенной Долины, - многие, любуясь, зарею при восходе солнца, однажды вдруг услышали какой-то странный безмолвный зов.
Не было у этой зовущей тайны ни облика, ни имени, но Утренняя Заря - заря Восхода, словно магнит, притягивала сердце к чему-то неизведанному, невыразимо прекрасному и радостному.
Тогда удивленные люди дождались зари при заходе солнца и устремили сердца к заре Вечерней - заре Захода. Но оттуда исходила только печальная тишина.
Тогда они дождались нового утра, чтобы проверить, что это за наваждение такое. И на следующее утро Восходящая заря снова ударила в их сердце радостным, беззвучным призывом. Казалось, этот таинственный зов одновременно исходил отовсюду - из самого сердца солнца, и из самого сердца земли, и из глубин человеческого сердца.
И, наконец, - продолжал рассказчик, - почти все из слышавших этот таинственный зов радости стали говорить между собой: «Жизнь наша полна скорби, тревог и обид, Но если в сердце проникла неземная радость,
значит, где-то должно быть место, из которого эта радость исходит?! Значит, на Земле есть благословенные места, где люди могут строить жизнь, которая не будет омрачена скорбями, тревогами и обидами? А если сердце все чаще слышит этот странный зов, не означает ли это, что нам пора собираться в путь?»
Рассказчик дал себе передохнуть, а затем не без труда произнес:
- И вот мы собрались в путь.
Дождавшись рассвета, мы пошли прямо на Восходящую зарю, к которой примагничивалось наше сердце.
Тут рассказчик снова умолк, потому что последующий его рассказ не вселял в него бодрости.
Молчание затягивалось, потому что воспоминания дошедшего одинокого путника были тяжелы.
Обитатели Долины понимали его состояние, а потому попытались помочь начать рассказ.
- Поначалу все, - сказали они, - с готовностью собрались. Но многие из них довольно бодро дошли лишь... до околицы? Так ведь было?
Путник, достигший благословенной Долины, соглашаясь, молча кивнул головой.
- Выйдя за околицу, - продолжали обитатели Долины, - твои спутники стали то и дело оборачиваться на свой дом. И весь их энтузиазм улетучивался прямо на глазах.
Сделав с трудом еще несколько шагов, они тут же поворачивали обратно.
Они бежали к своему дому сломя голову. Ведь так было?- Именно так,
- подтвердил рассказчик. - Но другие, - сказал он, - все же пошли дальше.
Но, - продолжал со вздохом, - когда домашняя еда закончилась, многие тоже
повернули назад. Они покидали нас, кто - в одиночку, кто - с товарищами.
Некоторые были убеждены, что не иначе как какое-то колдовство потянуло их неизвестно куда и неизвестно зачем.
После нескольких месяцев пути нас осталась малая горстка. Мы все еще слышали таинственный зов Зари Восхода, Он вел нас к Священным Горам.
Обитатели Долины сказали:- Но разве только извне доносятся до нас священные зовы? Для успеха пути нужно еще, чтобы и внутри нас рождался такой же благословенный зов.
- Конечно. Мы это хорошо понимали, - произнес рассказчик. - Наш дух все глубже погружался в созвучие пространства и нашего сердца.
Мы, - продолжал он, - входили в Священные Горы, укрепленные верой и радостью,
и были потрясены их суровым величием, могучим притяжением и тайной, которая влекла нас все сильнее и сильнее.
- А впереди, - сказали обитатели Долины, - вас ждали безжизненные скалы,
бурные реки, безмолвие ледников.
- Да, похоже, мы шли той же дорогой, что и вы, - подтвердил рассказчик. - Мы пересекли не одну каменистую пустыню и не один ледник оставили позади. Мы с трудом перебирались через те же горные потоки. Мы переходили пропасти по знакомым вам висячим мостикам, свитым когда- то кем-то из какой-то травы и раскачивающимся на ветру.
- Пройдя уже немалую часть пути, - наконец промолвил тот,кто все же дошел до благословенной Долины,
- некоторых моих товарищей вдруг стали одолевать сомнения. Они спрашивали все чаще и чаще: «Разве, идя ногами по земле, можно дойти до неба?
Да и кто может сказать, что мы идем в правильном направлении?
И кто знает вообще, куда мы идем?»
И вскоре, - продолжал рассказчик, - эти мои друзья стали жаловаться на сильную усталость. Они без конца сетовали на трудности, которые сопровождали каждый наш шаг и казались нескончаемыми.
Никакие слова ободрения не прибавляли им сил. Наше движение по горам сильно замедлилось.Для обитателей Долины не было ничего удивительного в рассказе их нового брата. Каждый - будь то мужчина или женщина - помнил похожие ситуации в своем собственном путешествии, и сердце не желало забывать эти переживания.
А новый обитатель Долины продолжал свой рассказ:
- Мы - те, кто еще не заразился сомнением, - говорили тем, кто уже напился из ручья сомнения: «Друзья! Разве покидает вашу душу радость даже тогда, когда тело падает от усталости? Разве зов в вашем сердце на нашем пути к Восходящей заре не становится сильнее? Эту живую спасительную нить никак нельзя потерять!»
Мы умоляли, мы заклинали своих товарищей собраться с духом. Но они устало отвечали: «Все мы - безумцы! Никакого зова нет! И вообще его не было! То было наваждение! То было самовнушение!»
Обитатели Благословенной Долины заметили с горечью:- До чего же коварные эти ехидны - сомнение и малодушие! До чего же зловещие змеи! Если они проникнут в ум, тот начинает погружаться в мрачное уныние, а струны сердца ослабевают и перестают звучать. И если этих гадов не уничтожить, они и вовсе порвут струны бедного сердца.
Тот, кто дошел, согласно кивнул головой и печально продолжал:
- Больно было видеть, как дух моих товарищей поникает. Он поникал так же быстро, как увядает без воды срезанный цветок. Они так тосковали по прежней привычной жизни, что, продвигаясь вперед, уже ни о чем так страстно не мечтали, как повернуть назад! И они ушли.
- А ведь обратный путь, - заметили обитатели Долины, - вовсе не был легче.
- Как раз наоборот! - тяжело вздохнув, отозвался тот, кто дошел.
- Обратный путь был куда труднее!
- Конечно, - продолжали обитатели Долины, - когда на скрипке порваны струны, на ней уже не сыграешь. Ослабел дух у человека - и тут же его веру в себя и упорство подхватил и унес ветер. И силы физические стали таять так же быстро, как снег по весне.
Древние мудрецы говорили: "Сомневающийся уже безоружен."
Обращаясь к своему новому брату, обитатели благословенной Долины сказали:- Оставшуюся часть пути тебе, конечно же, пришлось преодолевать в одиночестве.Тот кивнул и сказал:- И эта часть пути оказалась самой трудной.
Обитатели Долины были абсолютно согласны с услышанным, Каждый шаг этой части пути отпечатался в их мозгу и сердце навсегда огненной печатью.
Продолжая вспоминать вместе со своим новым братом, они как бы высказали его мысли вслух. Они сказали:- Казалось, опасности и препятствия, которые возникали на каждом шагу, были предназначены не для человека, а для кого-то более сильного.
Твое тело, дорогой брат, к тому времени уже было истерзано. Так ведь?
И тебе казалось, что силы уже приблизились к своему пределу. И дух твой, как когда-то и у каждого из нас, уже приближался к грани отчаяния.
- Да, - признался их новый брат, - мускулы и нервы моего тела действительно были истерзаны. И силы приблизились к пределу человеческих сил. И дух мой был уже на грани отчаяния.
Но тут, - продолжал он, - я увидел зарю на Восходе, и Звезда Утра послала мне свою улыбку. И от этого в моем сердце зазвучали серебряные трубы радости. Я был потрясен! И не только их призывным чистым и торжествующим звуком.
Эти трубы звучали в унисон тому таинственному зову, который не покидал меня ни на мгновение. Но теперь он наполнял все пространство и входил в меня вместе с дыханием.
- Это оттого, - сказали первопоселенцы, - что с каждым успешным испытанием оболочка нашего сердца тончает. И оно уже начинает вмещать неслышимое обычным ухом и несказанное.
И все же, - продолжали они, - пока ты все еще не знаешь всю силу этой радости. Не знаешь потому, что, приблизившись к пределу сил человеческих, ты пока стоишь и размышляешь: «Испытать или не испытать себя... на самом пределе?
А что если испытать?»
Ты думал так?
- Да, - подтвердил новый обитатель благословенной Долины, - Я стоял на самом пределе сил, которые только есть у человека, и размышлял:
«А что если переступить и через... предел?
Что там - за этим пугающем и покрытым мраком тайны краем!»
Я раздумывал: «Испытать или не испытать себя, переступив через предел?!»
И дух мой сказал: «Я готов!»
- И тогда я сказал себе, - продолжал свой рассказ новый обитатель Долины.
- «Ты дойдешь!
Но если вдруг так случится, что там, за пределом, твое обессиленное тело, потеряв последнюю каплю жизни, все же перестанет дышать и упадет, то упадет оно вперед, головой, направленной только к заре на Восходе!
Даже ураганные ветры не развернут мое тело к Заходящей заре!»
Новый обитатель Долины умолк, И его молчание никто не прерывал, потому что сердце каждого слушателя уже было сильно напряжено воспоминаниями о последнем отрезке собственного пути,
- Я не хотел в прошлое. Я шел в будущее, - продолжил свой рассказ новый обитатель Долины. - Иногда за целый день я не проходил - проползал - не более трех метров. А рядом со мной - бок о бок - ползла смерть.
Она вовсе не была похожа на ту костлявую уродину с косой,
которую рисуют в мире, что я покинул. Это существо не было похоже на человека, но оно не было ни злобным, ни агрессивным. К тому же оно было искренним и говорило мне по-дружески: «Упорная, одинокая душа, настроенная на невыразимое!
Я не могу смотреть без сочувствия на твои страдания! Обменяйся со мной такою мучительной жизнью! И твои страдания прекратятся!»
Вот так, вздыхая, сопереживая и сочувствуя, говорила мне смерть.
И я уже был согласен с нею. «Ладно, - сказал я смерти. - Я обменяюсь с тобою жизнью. Но при одном условии».
- Каком же условии, брат? - спросили первопоселенцы.
- Я сказал смерти: «Помоги мне сделать еще хотя бы один шаг вперед!»
- И она помогла?
- Помогла, Смерть помогла мне подняться,
И, опираясь на нее, я едва сделал один шаг вперед!
Но, сделав его, вдруг ощутил, что могу самостоятельно сделать еще шаг,
Я сделал его. И понял, что могу сделать еще шаг, И еще...
Это казалось невероятным! Но я действительно шел! В отчаянном упорстве я снова шел! Смерть не цеплялась за меня, не упрекала, что я не сдержал своего слова. Она просто сказала: «Ну что ж, раз так получилось, пусть будет так».
И я шел, по-прежнему не отклоняясь от восхода солнца. Я расчищал путь от острых камней радостью близкой победы. Я продолжал преодолевать препятствие за препятствием, испытание за испытанием!
Но...И тут рассказчик тяжело перевел дух и вновь замолчал. Он собирался с духом, чтобы признаться братьям в своей слабости.
Он сказал:- Но все же, родные мои, братья мои и сестры, одно испытание оказалось наитруднейшим, И я так и не смог его преодолеть.
Рассказчик снова умолк.
А обитатели благословенной Долины не торопили его с признанием.
Но, как ни странно, для обитателей Долины в таком признании не было бы ничего нового и удивительного. Хотя их брат пока и не сказал, что это было за испытание, которое он так и не смог преодолеть, они совершенно точно знали, что это.
Но их новому брату, похоже, было не так-то легко совладать со своими чувствами, Он молчал. Он видел себя, одиноко стоящего на краю бездны, куда привела его узкая тропа,и небо рвали молнии, и от громов содрогались скалы, и одежды его срывал ледяной ветер, и дальше пути не было.
Наконец он сделал усилие и прервал молчание.
- Да, - повторил он, - одно испытание, наитруднейшее,
я так и не смог преодолеть...
То было чувство полного одиночества.
Обитатели Долины не ошиблись в своем предположении. Они просто спросили:
- Ты ощутил это тогда, когда сделал шаг в зияющую бездну?
Тот молча кивнул головой и произнес:
- Решившись переступить предел,
я фактически сделал прыжок над бездной с распростертыми руками.
Бескрылый, я взлетел над зияющей подо мной пастью непроглядной тьмы,
и меня тут же ослепил свет всех солнц, и я ослеп.
Меня тут же оглушило великое безмолвие незримого пространства, и я оглох.
И в этих незримых и леденящих глубинах без низа и верха,
- продолжал рассказчик, - мое обнаженное сердце, мою истерзанную душу
обожгло величайшее открытие.
В один миг моя душа осознала, в чем смысл ее жизни,
- в том, чтобы служить другой душе.
Служить каждой душе так же самозабвенно, так же самоотверженно,
как служат самому Богу.
Обитатели Долины старались не нарушать тишины даже своими сочувствующими вздохами, которые удерживать в себе было не так-то просто.
А рассказчик продолжал:
- В одно мгновение я осознал, что такое служение и есть сама Любовь,
сама несказанная Красота.
Но...Рассказчик умолк, чтобы дать себе передохнуть.
А затем продолжал:
- ...но не было даже былинки, не то что человека, чтобы отдать им свою любовь! Из всего сотворенного в мире был только я.
Я один!
И вот тогда этот страшный мир одиночества
- без света, без звуков, без низа и верха, без начала и конца
- потряс крик невероятного, сверхчеловеческого отчаяния.
Он потряс всю вселенную до самого основания.
То, братья, был мой крик...
- Брат, - произнесли с глубоким сопереживанием и любовью обитатели Долины,
- ты преодолел и труднейшее.
- Преодолел? - не веря своим ушам, переспросил новый обитатель Долины.
- Вы хотите меня успокоить?
- Да, мы хотим тебя успокоить. Ведь ты и в самом деле преодолел самое трудное.Обитатели Долины знали, что говорили. Каждый из них теперь жил так, что жизнь другого человека была для него дороже собственной жизни.
Каждый обитатель Долины жил, служа и поклоняясь другой душе, как божеству.
И это добровольное служение было для каждого наивысшим ощущением счастья.
Но каждый обитатель благословенной Долины знал и другое.
Каждый знал: для того чтобы в полной мере ощутить великую радость самоотверженного служения другой душе, каждому пришлось, прежде всего,
ощутить ужас полного одиночества,
Лариса Дмитриева
"Царский Полет"
Зов Зари Восхода.