За сладким чаем с пирогом
Я села размышлять о прошлом,
Когда враги громили дом,
Забыв бесчинно о хорошем.
Что было? Страшно вспоминать,
И сердце корчится от боли.
Там хлеба граммов 125
Делили на четыре доли.
Там хоронили и живых,
Там плакать силы не хватало,
Там с голоду в руках родных
Дитя навеки засыпало.
Вот так почти девятьсот дней
В стенах родного Ленинграда,
В трех революций колыбели
Вы отразили ту блокаду.
Снаряды рвали в прах, и пух,
Фашисты шли, не зная меры,
А вы показывали дух
И были родине примером.
На улице за тридцать два,
Давно доев собак и кошек,
Собрав последних сил едва,
Вы шли искать съедобных крошек.
Фашист ударил по пяте,
Разбив Бадаевские склады,
Обрек подлец ударом тем
На страшный голод в Ленинграде.
Кто был блокадою клеймен,
Об этом вспоминать не хочет,
На Пискаревском скорбный стон
Тех лет стоит и днем, и ночью.
Сегодня строчки дневника
Девчонки Савичевой Тани
Берет дрожащая рука
И с дрожью трепетно листает.
Простите, Савичевых нет,
Как нет уж больше миллиона,
Но в памяти остался след
От серых масок эшелона.
Об этом помнит каждый дом,
Нева ласкает ваши слезы
За те суровые морозы,
За артобстрелов страшный гром.