Понимаешь ли, мама, есть вещи,
Что сказать прямо так и нельзя.
В этот теплый московский вечер,
Словно сердце, гудит вокзал.
Там в Посаде ждет меня Лавра,
Точно год уж я в ней не бывал,
Ночь я здесь, ну а дальше завтра
Утром ждет меня снова вокзал.
Эту боль поездов российских,
Эту тишь здешних Божьих краев,
Я храню к сердцу близко-близко,
В них нашел утешенье своё.
А пишу я тебе не напрасно,
Ладан в церкви, будто дурман,
И уже чьей-то волей властной,
В грехах каится раб Роман.
Понимаешь ли, мама, есть вещи,
За которые стыдно мне быть,
Время гадкое их не залечит,
Лишь обиды все укоренит.
Не просил я за них прощенья,
Пусть и знал, что негодный сын,
Негде кротости взять и смиренья,
Оттого вновь грешил и грешил.
Так жестоки сердечные язвы,
Гной их лился струей на родных,
А под коркой у этой заразы
Превращалась любовь в стихи.
Не могу, жму рычаг стоп-крана,
Пусть один даже ржавый рельс
Передаст: "ты прости меня, мама,
Машинист твой идет в новый рейс".
Я теперь помогать тебе буду,
И грубить никогда не хочу,
Обещай лишь, что все позабудешь,
Если что, тебя тоже прощу.