снежинка.
я слушаю,
как стынет чай в окружности стакана
квадратной комнаты пятиугольной тишины, -
как ходатайствуют о вдохе без изъяна
слова, рождённые с исподней стороны;
здесь, в сердцевине белого явления,
под четырёхугольной скорлупой,
сквозь вшитое в ладонь стихотворение
мерцает сеть нездешней синевой;
из глубины ахроматического круга
колодца монограммный завиток
ведёт меня, незрячего, за руку
в пятиугольный, комнатный зрачок;
где в сердцевине белого явления,
сквозь слой иссине-чёрной темноты,
вальсирует себя стихотворение
в кругу остолбеневшей пустоты;
"я слушаю ...
в окружности стакана" -
слова, рождённые с обратной стороны,
кружит неведомая миру пентограмма,
жонглируя оттенками сурьмы;
04.06.2019.
здесь и сейчас.
я проникаю в без вести пропавшее мгновение,
чтоб создавать из пустоты миры,
я позволяю белому забвению,
соединять разъединённые мосты;
целуя тонкие запястья времени,
прислушиваясь к отзвукам игры,
я отпускаю в небо отражение,
всезнающей, лоскутной слепоты;
нашептывая бездне откровения,
развешивая вместо звёзд листы,
искомканное третье измерение
я довожу до нужной наготы;
жонглируя волокнами падения,
я создаю бездонные миры,
оставив текстам лишь сердцебиение –
единственное правило игры.
29.11.2017.
ажур карминовый.
матовая, матовая проза бытия,
ниточка гранатовая местоименья "я",
скатана, скомпонована в пропасти головы,
смотрит на мир дарованный местоименьем "вы",
вот он - ажур карминовый,
колышится в пустоте -
изысканной, ультрамариновой, -
ртутное в серебре,
в стильном сопровождении
меанодровых под ребром
постных куплетов времени -
всё о себе самом;
вот он - муар шарлаховый
смотрит из-за стекла
звенящего, филигранного,
урбанового крыла;
и это стихотворение
в матовости бытия -
бесхитростный способ хранения
резуса фактора "я".
27.12.2018.