Заындевела на пакосе
касою скошеной, трава.
Мароз вечэрний стынет в носе
и пукнит з пыва калава.
Кажук сцелю на сенавале
и непадецки лягу спаць,
в цымбалы чертиг заикрали,
чтобы в Марфэй меня памать.
Мне сняцца сны - одын пра пыво,
что фнём, как аффтар, кролем жгу,
друкой, как дэвушку игрива
с сабою рядышкам лажу.
Зачем лажу - упей не знаю
и хоць меня апстену бей,
она ж шлепая та клухая
и, сцука, ротиг да ушей.
Но всёжа я мужиг БАБРУЙСКИЙ,
мне чорт исам не будет брат
и грю девицэ той паруски-
мне мил ваш профил, ффас и зад.
И чтота там рукой шукаю,
патрокать хочацца нагУ,
абъяцця шире раскрываю,
на сене лежа набаку.
Она в ответ (как есць клухайа)
мне молвит ффрасу нефпапат-
я эти сказки исСанхая
чытала соракраспадрят.
Па чувства помолчи, красавчег,
иди другуйу паисчи,
снимай штаны скорее мальчег
и тянет руки-калачи.
Раскрыла рот.. О, Матка Боска,
не сысчешь этаво никде,
ей пыть в театре напотмостках
подружгой бабе той Яге.
Её язык всё ближе, ближе,
уже коснулась тела дрожь
и чувствую - паносу лижет,
пауху, паглазам... новсёж,
издав паследнее дыканье,
да будет чорт мне тот судья,
я оталкнул её желанье
и вэтат мик праснулся я.
И что явижу - чьята мортка
с искосам смотрит на меньа,
не буду пить я с пывам вотка,
казу любил сегодня я.