* * *
Неужели она постареет,
Эта девушка, полная сил,
И мужчинскую кровь не согреет,
Не зажжет размноженческий пыл?
Что ж, по-моему, так ей и надо,
Ибо дерзость ее велика,
Ведь она как на скользкого гада
На любого глядит старика.
Я трудился, словесность родную
Много раз поднимал из дерьма,
И поэтому я негодую:
Что ж ты, девушка, делаешь, а?
Ведь за это презренье к сединам
И великим заслугам моим
Станет мозг твой ничтожным, куриным,
Ну а зад – непомерно большим.
Станут ноги лиловыми вскоре,
Будут зад с неохотой нести –
Для меня это страшное горе,
Но тебя мне уже не спасти.
Каждый сам выбирает свой жребий –
Вот его ты и выбрала, хоть
Бесновался от гнева на небе
И устраивал смерчи Господь.
Ты не слышала предупреждений,
Не согрела постель старику,
И получишь не век наслаждений,
А лишь тучность, болезни, тоску.
Да и я, без награды оставшись,
Вопль издам: «Почему, почему
Дева так и ушла не отдавшись
И теперь не нужна никому?
Я, конечно, взлетал в поднебесность,
Но имея награду в уме;
Что ж, иду за бухлом, а словесность
Пусть навек остается в дерьме».