Как безнадежно хочется гламура,
Вещала громко на базаре провинциалка-дура,
Паленый модный лифчик щупая понуро,
А как нам не хватает драйва,
Ей вторила дородная когайка,
И энергетик заедала сдобной сайкой,
Прилавки от отборных яств ломились,
За ними юркие пройдохи учтиво суетились,
Обвешивая покупателей, за качество товара честью отвечали и
мамою божились,
Бомбилы на стоянке о чем-то громко ворковали,
Маша руками, как вкопанные стали,
От пышных форм идущей тети Гали,
У двери в забытьи стояла продавщица Зина,
Мать-одиночка кариатида с сигаретой возле магазина,
И утопилась точно, да любила сильно сына,
Две малолетки школьницы-газели,
Курили в тихом парке в глубине аллеи,
И часто нагибаясь на форму новых туфелек смотрели,
Их попки взглядом быстро провожая,
Прошли два малолетних шалопая,
Походу пиво с пластика глотая,
А рядом где-то рыскал в мазде шнырь-водитель,
Изысканных гнилых понтов воитель,
По-совместительству малолеток совратитель,
Его гаишники хитро подловили,
И за гнилой базар по-полной раскрутили,
А после деньги на три части поделили,
Усталый пролетарий шел из наливайки,
И догонялся открыто без утайки,
И клял правительство,за то что сильно затянуло гайки,
Пенсионер концы концов сводящий,
Подглядывал у красочных витрин за настоящим,
Но прежней жизни никогда не променял бы уходящей,
У старого фасада пара обнималась,
И девушка худенькой рукой, вытягивала палку и
страстно к парню прижималась,
И селфи на удачу получалось,
То тут, то там подняв свои тяжелые хвосты,
Ходили попрошайки важные - почтенные коты,
И громко мявкая, напоминали что надо им подать еды,
Курс доллара и евро,растяжка с лечением геморроя,
Лицо смазливой сучки на постере, лишало всех покоя,
В гнетущей суете мечтали многие о рае тяжелого разврата и
сильного запоя,
Чиновник средних качеств человек,
Открыл окно и чутко вслушивался в свой дешевый век,
И с превосходством сильного смотрел на тех внизу калек,
А пластиковая церковь,как коммерческий ларек,
Напоминала что ничтожной жизни скоро выйдет срок,
И будет гробик, свечка, эпитафия и ляповатистый венок,
Над всем стоял на пьедестале банкомат, как истукан,
И шли к нему на поклонение толпы горожан,
И в воздухе витал обременения сладостный обман,
А также в воздухе висел дух чванства,
И южного зажиточного хамства,
На все ложилась культуры тонкая присыпка в качестве убранства,
И лишь поэт в конгломерации людских частиц,
Стоял над сумасшествием несовершенства без края и границ,
Искал слова и знал, что проиграет скоротечной жизни блиц,
Вокруг толпа кишела из прохожих,
С картин Иеронима Босха на него смотрели рожи,
И как спасенье он заметил девы лик на ангела похожий.