Доводилось ли вам листать дореволюционные российские журналы? Только в Москве и Петербурге в начале ХХ века выходили сотни разнообразнейших изданий. А если пройтись по губерниям? Каждый губернский город почитал своим долгом издавать несколько журналов и два-три десятка газет. Процветали и книжные издательства. Кстати, тут нелишне напомнить, что 1913 году в России по числу наименований выпускалось столько книг, сколько в Англии, Франции и США вместе взятых. Что и говорить, любили, оказывается, на Руси не только севрюжину с хреном, но и печатное слово. А разве не любопытно узнать, что волновало сердца наших прадедушек и прабабушек? Что их печалило? Над чем они смеялись? Пожалуй, не только интересно, но порою и поучительно окунуться в иную эпоху.
Неизвестно, кто подсказал Адольфу Фёдоровичу Марксу, «симпатичному, – как вспоминает Иван Дмитриевич Сытин, – но с дурным русским произношением немцу-издателю», назвать свой журнал столь русским по духу именем? Сомнительно, чтобы так его «окрестил» сам основатель журнала или кто-либо из пайщиков-земляков, деловых «штаммгастов» немецкого ресторанчика в Зимином переулке Петербурга, куда молодой Маркс частенько заглядывал. Они могли только указать на образец – журнал для семейного чтения «Gartenlaube». Ну, что для русского «беседка»? Что-то, уединённое и сугубо камерное. Нет чаемого размаха. Не звучит, да и зА сердце не берёт. То ли дело – «Нива»! «Когда волнуется желтеющая нива…», или – «не поле кормит, а нива». И что ни говорите, а имя – это судьба. Хотя и от возделывателя «Нивы», разумеется, зависело если не всё, то очень и очень многое.
Адольф Маркс десяти лет от роду лишился отца (умер от холеры), штеттинского фабриканта башенных часов, который остался в памяти друзей не только неутомимым тружеником, но и отменным книголюбом. Не от него ли мальчик унаследовал страсть к книгам?
Фабричное дело со смертью хозяина скоро пришло в упадок и было ликвидировано. А юный Маркс по выходе из коммерческого училища сумел поступить лишь на весьма скромное место приказчика одного из издательств в Висмаре. Трудно сказать, как бы сложилась его судьба в Германии, если бы он не принял приглашения книготорговой фирмы Битепажа и Калугина организовать немецкий отдел в её петербургском магазине.
Сначала здесь, а затем в книготорговом заведении М. О. Вольфа проработал Маркс более пяти лет, а в итоге, как он признался позже, «остался с пустыми руками». Возможно, достигший успеха делец тут слегка лукавит, но то, что он тогда, кроме основной работы, подрабатывал уроками немецкого и латинского языков, это факт. Известно также, что он сотрудничал в немецких журналах, издал несколько книг, пока наконец не стал соучредителем, а затем и единственным издателем еженедельного иллюстрированного журнала «Нива».
У англичан есть непереводимое слово для определения людей, добившихся богатства, славы или значения исключительно собственными силами. Слово это: self-helpman. Именно к породе таких людей «самопомощи» и принадлежал Адольф Фёдорович Маркс.
Родившись в 1869 году и на 13 лет пережив своего основателя (умер в 1904 г. 66-ти лет), «Нива» перешла из слабеющих рук вдовы, Лидии Филипповны, в крепкие руки книготорговца-миллионера Ивана Дмитриевича Сытина. Писатели называли его «самородком» и «другом книги». Но даже он журнала не уберёг. В 1918 году, на заре Советской власти, «Нива» этой властью была ликвидирована. Не печален ли такой исход? Конечно, невесел. Однако нам ничего не остаётся, как смириться на том, что такая же участь постигла всю дореволюционную периодику. К слову сказать, богатейшую в мире! Печалуемся о невосполнимых утратах. Но способны ли измерить глубину исторической катастрофы, которую пережила страна? И как тут не согласиться с поэтом:
Мы многое ещё не сознаём,
Питомцы ленинской победы.
Не доискиваясь причин, а тем паче – не впадая в панихидный тон, лишь замечу: достойную жизнь прожило детище Адольфа Фёдоровича Маркса. Дай Бог всякому журналу!
Почти полвека «Нива» «окормляла» российскую публику, пользуясь у неё преизрядной популярностью. Шутка ли, в «тёмной, забитой и неграмотной» России (а иначе в советской школе её и не называли!) она достигла тиража в 275 тысяч (!) экземпляров. Чем же снискала «Нива» повсеместную любовь? Прежде всего разнообразием и доступностью содержания, высоким художественно-полиграфическим уровнем (бумага – роскошь, гравюры – загляденье!), несомненно, умеренной ценой и, конечно же, своими бесплатными приложениями.
Поначалу, на немецкий образец, Маркс «прилагал» так называемые «картины-премии», но подлинную славу «Ниве» принесли прилагаемые к ней сочинения российских и мировых классиков: В. А. Жуковского, М. Ю.Лермонтова, И. С. Тургенева, Ф. М. Достоевского, Н. С. Лескова, О. Уайльда, Г. Ибсена, М. Матерлинка и многих других. Как сообщал «Книжный вестник», А. Ф. Маркс к 1904 году издал ни мало, ни много, а более 50 миллионов томов только русских писателей. Посоветовал же Марксу заняться этим благородным делом не кто иной, как И. Д. Сытин:
«– Мы расстались, – вспоминает Иван Дмитриевич встречу с А. Ф. Марксом на выставке 1883 года, – и я совсем забыл про наш разговор.
Но через год в лавку ко мне пришёл приказчик и неожиданно заявил:
– Господин Маркс просят вас обедать в «Славянский базар».
Маркс, весь сияющий и радостный, праздничный, встретил меня торжественно, точно юбиляра, и на своём дурном русском языке начал:
– Ну, Иван Дмитриевич, ты мой большой гость сегодня. Я желает угощать… Самое большое и самое лучшее угощение… Всё, что ты хочешь…
– Да по какому же случаю? Что такое произошло?
– Ты помнишь нашу встречу на выставке?
– Как же…
– И наш разговор тоже помнишь?
– Конечно…
– Так вот смотри!
Маркс вынул бумагу и протянул мне. Читаю и глазам не верю: он купил у Салаева полное собрание сочинений Гоголя за 100 тысяч рублей.
– Теперь понимаешь, почему я желает угощать? Это наша дружеская беседа дала мне дорогу. Я теперь знаю, что делать и какие приложения давать при моей «Ниве».
Я с завистью поздравил милого немца, а он дружески хлопнул меня по плечу».
Так из случайно оброненного совета выросло огромное дело, приблизившее к народу классическую литературу.
«Ну, а сам-то журнал чем хорош?» – спросит нетерпеливый читатель. Да простит он столь долгое отступление! Не удержался, не смог не привести доброго примера нашим миллионерам-издателям. А теперь продолжу – всё в свой черёд!
Совсем недавно (ещё на моей памяти!) советское литературоведение «Ниву» и подобные ей журналы именовало не иначе, как «коммерческой», «благонамеренной», а чаще всего «реакционно-охранительной» прессой. Ох, уж эти «передовые» ярлыки! Они могли разить насмерть. Так, собственно, и произошло. В стремлении охранить «социалистическое целомудрие» советского человека, в его исторической памяти были начисто стёрты чуть ли не все дореволюционные издания: передовой стране низкопробная буржуазная журналистика не нужна! Впрочем, доставалось ей и от современных «прогрессистов»: «Он редактирует целый журнал без мысли, – ядовито припечатывал М. Е. Салтыков-Щедрин первого редактора «Нивы» В. П. Клюшникова, – и в этом журнале предлагает премию за лучшую повесть, в которой совсем не будет мысли».
«Нива» тогда делала первые шаги, тираж её едва перевалил за 10 тысяч. Но, как говорится, лиха беда начало. Журнал, ориентируясь на «пёстрого» читателя, неуклонно набирал силу, привлекая всё новых подписчиков. «Вы правы, говоря, что надо иметь в виду «пёстрого» читателя, – писал в 1896 году А. П. Чехов редактору «Нивы» А. А. Луговому (Тихонову). – Русский пёстрый читатель если не образован, то хочет и старается быть образованным, он серьёзен, вдумчив и неглуп». Именно такой читатель и полюбил «Ниву». И, право, было её за что любить.
Журнал на рубеже XIX – XX веков сумел привлечь на свои страницы, можно сказать, цвет русской литературы. Достаточно назвать блистательные имена Л. Н. Толстого, Н. С. Лескова, А. П. Чехова, И. А. Бунина, не говоря уж о таких писателях, которых принято называть во втором ряду: Вс. Соловьёв, П. Д. Боборыкин, Г. Н. Данилевский, Вас. и Вл. Немировичи-Данченко, Д. Н. Мамин-Сибиряк, И. Н. Потапенко,… Ничего себе «журнал без мысли»!
Давайте полистаем «Ниву» и посмотрим: чем же ещё, кроме «блистательных имён», она подкупала своего подписчика? Не могли не вызвать у него любопытства биографии выдающихся современников и исторических лиц. Печатались их портреты. Имелся в журнале отдел географических и этнографических очерков со многими рисунками. Богато иллюстрировался и научный отдел, где помещались статьи по астрономии, медицине, археологии, педагогике и др. Журнал постоянно оповещал о новейших технических изобретениях и научных открытиях, откликался на все художественные выставки, помещая репродукции картин лучших художников. Словом, читателю хватало, и с избытком, пищи для души и ума.
Но сколь ни будь серьёзен читатель, «сурьёзность» и ему наконец наскучит. Не худо порой и поразвлечься. «Нива» и здесь охотно шла навстречу, заполняя отдельную страницу разного рода шарадами, головоломками, шахматными этюдами и задачами. Неизменной популярностью пользовался раздел «Смесь», где печатались зачастую смешные и курьёзные заметки о современной жизни. Над ними любили потешаться авторы тогдашних юмористических журналов.
Не обошёл их своим вниманием и Антоша Чехонте. Например, в рассказе-шутке «Петров день» читаем: «Кардамонов послал в прошлом году в «Ниву» статью под заглавием: «Интересный случай многоплодия среди крестьянского народонаселения», прочёл в почтовом ящике неприятный для авторского самолюбия ответ, пожаловался соседям и прослыл писателем». Как видим, нетрудно было в России писателем прослыть, а вот напечататься в «Ниве» удавалось далеко не каждому.
Напоследок угощу заметками из «Смеси». Отчего же и нам не улыбнуться? Например, в 1891 году в «Ниве» можно было прочесть такое сообщение:
«В КОНСТАНТИНОПОЛЕ появилась турецкая поэтесса – неслыханное до сих пор явление. Она русская родом – Ольга Леведова. Будучи постоянной сотрудницей турецкой газеты «Терджумани-Хакикат», она помещает там фельетонами сочинения русских поэтов, в особенности Пушкина, в переводе на турецкий язык. Так, позднейшим переводом является «Кар-Фуртунасси» («Метель»), произведшая громадное впечатление на читателей газеты, потому что при последних снеговых бурях и Стамбул подвергся их неслыханной силе. Тем самым турки собственным опытом могли проверить всю правдивость этого произведения. Леведова носит турецкий псевдоним «Гюльнары» (Подсолнечник) (К.)».
Ну, как нам, прочтя о сем факте, не гордиться нашим Пушкиным, потрясшим воображение турецкого читателя великой русской «Метелью»!
«ПРИСУТСТВИЕ ДУХА
Английский писатель Септфой имел несчастье встретиться со своим кредитором в критический момент у своего брадобрея. Он тем менее имел возможность бежать от настойчивого заимодавца, что брадобрей только что намылил ему бороду.
Воспользовавшись благоприятным случаем, кредитор тотчас же потребовал отдачу долга, на что должник спросил, не согласится ли он подождать, пока у него сбреют бороду.
Когда обрадованный кредитор охотно изъявил на это своё согласие, писатель обратился к брадобрею со словами:
– Вы слышали? Будьте же свидетелем! – затем быстро поднялся с кресла, вытер с бороды мыло и, заметив, что с этого дня намерен отрастить себе бороду, удалился»
Не призывая бегать от кредиторов, замечу, что для этой «английской» сценки подходит наша пословица: голь на выдумки хитра! Впрочем, горазда на выдумки и редакция «Нивы», хотя и не голь: ведь что хитро, как гласит другая пословица, то и просто! Однако сам Адольф Фёдорович Маркс отнюдь не прост. Есть, есть чему у него поучиться!
Очерк напечатан в журнале "Россияне", №6, 1991 г. Для публикации в Стихире он ещё раз отредактирован и сокращён.