Устал. Молчишь. Не улыбнутся губы.
И в пустоту уходит тусклый взгляд.
И даже розам, что украла с клумбы,
нисколечко, нисколечко не рад.
А я все руки исколола ими:
как зубы крокодила их шипы!
Но всё ж рвала, твоё шептала имя,
не опасаясь бабушек толпы.
Они молчали, ведь меня узнали,
и долго-долго мне глядели вслед.
«Её зовут, – услышала я, – Валя.
Он на руках еёных уйму лет»…
Вот трескотухи… Ну, какая уйма?
Та уйма пролетела, как три дня…
И вот цветы держу и не пойму я:
ну почему не смотришь на меня?
О да, о да, ведь за плечами вечность –
в ней Бог и рай, и ад, где много мук…
Но быть должна ещё и человечность,
хотя б для тех, кто не жалеет рук.