Грустно было, когда рукописи пылились,
На полках, отвергнутые коммунистической цензурой.
Теперь же мои стихи чуть появились,
Десять читателей читают от горячей клавиатуры.
Этим мир стал доступнее простым людям,
Мои идеи уже хоть кто-то да читает.
И я доволен, что я преподнес им на блюде,
Пусть остальной мир про меня ничего не узнает.
А книги на полках пускай пылятся,
Станешь взрослей и сотрешь с них пыль.
И все прочитаешь, не буду клясться,
Не вырастет на них степной ковыль.