В воздухе заискрился воздушно-нежный аромат персиковых духов, плавно растворившийся в бархатной свежести утомленного ночного города. Слышен переливчатый, сладкоголосый, восторженный щебет птиц и такой звонкий, словно кто-то разбил хрустальную вазу и крохотные, блестящие осколки отчаянно застучали по мраморному полу.
В теплоте латунного света бронзового фонаря греются и неторопливо, беззвучно летают желтокрылые мотыльки и перламутровые, большеглазые бабочки.
Я знаю - бабочки всегда летят на свет. И чем же я хуже бабочки? Порой я думаю, что рядом нет света, только лишь чернеющая, бездонная пустота, постепенно, но скоро наполняющая потухающее пространство, как потушил бы догорающую свечу легкий, разгульный ветер. Но потом я понимаю, что всего лишь закрыла глаза и не вижу света, не чувствую его, не ощущаю. А свет везде: свет есть жизнь, есть Бог, любовь и слово, поэзия и музыка, слёзы и смех, радость и безумие и много, много всего, ибо свет - это мы. Мы светим, как светит ясным утром латунное солнце, озаряющее влажными лучами сонную природу, как светит туманной ночью стеклянная серебристая луна, как светят хрустальные, рассыпанные по небесному своду звёзды, усеянные, как в поле алые колыхающие на ветку маковки, как светят те крошечные, желтокрылые мотыльки, всегда - всегда чующие и жаждущие света, который излучают и которого ищут.
И наш свет всегда рядом: то, что мы пытаемся найти вдалеке - где-то, где нет нас, там, где это кажется светлее, чем рядом и ярче, чем здесь - совсем не свет, а лишь его отражение, его обманчивый, сверкающий отблеск.