Тут, как-то Познер, на своей телепрограмме,
Выйдя в эфир, и на весь мир орал опять,
Что не заставят, мол, его ни лёд, не пламень,
Чтоб не работал он в свои пятьдесят пять.
У них, всегда весною, теле обостренье,
И перлы мудрости они способны выдавать,
Прямо в эфир, а у меня кончается терпение,
И очень хочется им что-нибудь сказать.
Что ж, в жизни Познеру невиданно везло,
Не видел тяжелее авторучки инструмента
На встречах, в студиях всегда тепло, светло,
И жизнь записана твоя на киноленту.
Страдал ли Познер сам?, да вряд ли он страдал,
Не брал он в руки тяжелея микрофона,
Богат хронически, спал сладко, вкусно жрал,
Проблемы все решал посредством телефона.
Пусть Познер среди нас слывёт за чудака,
Как можно не хотеть, схватив кайло, лезть в шахту,
А то б, на пару смен, да у токарного станка,
Или б, газопровОд тянуть в тайге две вахты.
А лучше б умника загнать в литейный цех,
Чтоб понял умник, что твориться в нижнем мире,
Чтоб смог в пятьдесят пять добыть себе успех,
Трудом и потом, а не байками в эфире.
Как много в закоулках нашей Матушки–России,
Похожие на злых и ненасытных поросят,
Подобные ему страну в кормушках растащили,
И от кормушки не уйдут и в «семь-десят».