Мне снилось что вырвало зонт у меня.
И бурей забросило в дали с снегами.
Искали мы с крестницей зонт тот пол дня.
И в вечер к обрыву мы с ней пришагали.
А там на уступке огромной скалы.
Гараж непонятный что с бывшим соседом.
На крыше его ,зонт, искать мы должны.
Мы чистили крышу склоняясь к беседам.
Зонта не нашли и соседка пришла.
Не ваш мол гараж и кругом перестройка.
И крестница сразу в низину ушла.
А я пошёл в бар там резвились все бойко.
Проснулся я холод кругом хоть июнь.
Дом выстыл совсем как большой холодильник.
На даче мои,- пролетел мимо куль.
В окошке рассвет кто то дёрнул рубильник.
И свет в нашем доме на час но погас.
Пытался согреться я кофе и чаем.
Назавтра наступит тепло говорят.
Хоть веры в погоду уже мы не чаем!
Я сон разгадаю я думаю он.
Про день тот России когда Михаила Романова.
Встретил могильный трезвон.
Его же в июне бесовство свалило.
Число же 12 навстречу идёт.
Оно на крови замешалось я знаю.
Убийство отметит царя наш народ.
Он Мишку от Коли уж не отличает.
Кряхтит под окошком алкаш басурман.
Он жил атеистом,- умрёт наркоманом.
И голос нахален и сам с утра пьян.
Кликуша смешон и немного забавен.
Мне снилось что вырвало зонт у меня.
И бурей забросило в дали с снегами.
Искали мы с крестницей зонт тот пол дня.
И в вечер к обрыву мы с ней пришагали.
======================================================
Убийство Михаила Александровича.(преступное деяние от 12 июня.)
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Дано в сокращении...
Гибель Романовых (1918—1919)
Убийство Михаила Александровича
Расстрел царской семьи
Алапаевские мученики
Расстрел в Петропавловской крепости.
Убийство Михаила Александровича — тайное похищение и убийство великого князя Михаила Александровича и его секретаря Н. Н. Жонсона (Джонсона), совершённое в ночь с 12 на 13 июня 1918 года по заранее разработанному плану группой сотрудников ЧК и милиции[1][2][3][4][5] города Перми, где Михаил Александрович отбывал ссылку.
Организаторами преступления и его непосредственными участниками стали два высокопоставленных местных большевика — начальник пермской милиции В. А. Иванченко и член ВЦИК, председатель Мотовилихинского районного комитета РСДРП(б) Г. И. Мясников, незадолго до этих событий занявший должность заместителя председателя Пермской губЧК.
Убийство стало первым из серии убийств членов императорского дома Романовых, совершённых большевиками[6]. Ряд исследователей полагают, что Михаил Александрович был убит, так как воспринимался советскими властями как реальный претендент на верховную власть в государстве, и что его убийство могло явиться сигналом к началу физической ликвидации Романовых и своего рода «генеральной репетицией» событий, последовавших в Екатеринбурге и Алапаевске[7][3][8][9][10][11][12].
В советской историографии убийство изображалось как проявление самочинной инициативы местных рабочих, не имевших полномочий ни от местных, ни от центральных властей[2][10].
Предыстория
Великий князь Михаил Александрович
См. также: Отречение Михаила Александровича
После революционных событий февраля-марта 1917 года великий князь Михаил Александрович поселился в своём Гатчинском дворце, где после корниловского выступления осенью 1917 года он был помещён под домашний арест.
7 марта 1918 года великий князь и лица его окружения были арестованы по постановлению Гатчинского совета в связи с тревожной обстановкой и возможным наступлением немцев на Петроград. Арестованных доставили в Петроградскую ЧК. 9 марта 1918 года на заседании Малого Совнаркома было рассмотрено предложение М. С. Урицкого о высылке Михаила Александровича и других арестованных в Пермскую губернию. В результате было вынесено решение, подписанное В. И. Лениным:
…бывшего великого князя Михаила Александровича, (…) выслать в Пермскую губернию вплоть до особого распоряжения. Место жительства в пределах Пермской губернии определяется Советом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, причём Джонсон должен быть поселён не в одном городе с бывшим великим князем Михаилом Романовым.
Вместе с Михаилом Александровичем и упомянутым Джонсоном (Николай Николаевич Жонсон[13][14]) высылке подверглись бывший начальник Гатчинского железнодорожного управления полковник П. Л. Знамеровский и делопроизводитель Гатчинского дворца A. M. Власов. Советские власти объявили, что члены семьи великого князя могут последовать за ним в ссылку в любое время.
Вместе с Михаилом Александровичем добровольно отправились в ссылку его камердинер В. Ф. Челышев и шофёр П. Я. Борунов (Михаил Александрович взял с собой деньги и обширный багаж, включая аптеку с необходимыми ему лекарствами, библиотеку и автомобиль Роллс-Ройс). Своей жене, желавшей разделить участь мужа, великий князь отказал и уговорил остаться в Гатчине. 10 марта 1918 года Комитет революционной обороны Петрограда приказал комиссару Николаевского вокзала выделить для арестованных и их семи конвоиров («товарищи» Квятковский, Менгель, Эглит, Лейнгарт, Эликс, Гринберг и Шварц[15]) спальный вагон и отдать распоряжение по всем железнодорожным станциям линии о прицепке этого вагона к поездам, следовавшим на Пермь[16].
Михаил Александрович (слева) и П. Л. Знамеровский[14]. Снимок сделан в апреле 1918 года уличным фотографом на Сенной площади Перми. Фотокарточка была отослана Наталье Брасовой в Петроград[17]. На обратной стороне фотокарточки рукой Михаила Александровича написано «Пермский пленник» и дан обет, что не будет бриться до момента освобождения[11]
Вид улицы Сибирской в начале XX века
Жонсон, узнав, что ему предписано проживать с Михаилом Александровичем раздельно, 15 марта 1918 года со станции Шарья отправил телеграмму В. И. Ленину с просьбой к Совету народных комиссаров не разлучать его с его патроном. 17 марта 1918 года вагон с ссыльными и их конвоем прибыл в Пермь, по крайней мере именно этой датой помечена расписка, которую выдал «Пермский исполнительный комитет С. Р. и С. Д.» в том, что он принял у петроградских конвоиров «гражданина Михаила Александровича (бывший великий князь), гражданина Николая Николаевича Джонсон…» и других ссыльных. В тот же день местный Совет арестовал прибывших ссыльных, поместив их всех в городскую тюрьму на общий режим, а «бывшего великого князя» — в одиночную камеру тюремной больницы.
20 марта 1918 года великому князю удалось послать телеграммы в адрес Урицкого и Бонч-Бруевича с протестами на такие действия местного совета, а такой же просьбой, ввиду собственной «болезни и одиночества» не разлучать его с личным секретарём.
25 марта 1918 года были получены две телеграммы в адрес Пермского совета: от СНК за подписью Бонч-Бруевича и от Петроградской ЧК за подписью Урицкого с подтверждением разрешения Михаилу Романову с его секретарём проживать на свободе «под надзором Советской власти»[18]. Им разрешили поселиться в гостинице «Эрмитаж», а затем в гостинице «Королёвские номера», что по улице Сибирской (в советские времена улица Карла Маркса) дом 5[19], в номерах № 1 и 2. Сначала их свобода не была существенно ограничена. Однако после того, как в конце апреля 1918 года в пермской милиции появился новый начальник — Иванченко В. А., — режим был существенно ужесточён[11].
Как писал краевед В. Ф. Гладышев, пермская жизнь Михаила Романова сильно привлекала внимание жителей города, многие из которых желали «хоть глазком взглянуть на будущего помазанника Божьего», воспринимая его как потенциального кандидата на воцарение на российском престоле[20].
После того, как в начале мая 1918 года, ввиду ухудшения положения советской власти на Урале, Пермский губисполком официально уведомил центральные власти, что снимает с себя ответственность за «целостность» Романова, за Михаилом Александровичем был установлен надзор Пермской ЧК. В его дневнике сохранилась запись от 21 мая 1918 года: «Я получил бумагу, в которой мне предлагается являться туда ежедневно в 11 час. (Люди добрые, скажите, что это такое)»[19].
Обстановка в Перми
К исходу весны 1918 года обстановка в Перми всё более и более накалялась. Большевики по-прежнему были вынуждены вести борьбу за власть в советах: к примеру, даже в городском совете Мотовилихи — города с исключительно пролетарским составом населения — большевики располагали лишь 50 % мандатов. Население было недовольно гонениями на церковь (советская власть проводила «учёт церковных ценностей»). Для получения финансовых средств Пермский губернский совдеп 1 апреля 1918 года обложил имущие слои населения налогом «до максимума», угрожая применять «самые репрессивные меры» против неплательщиков. Все домостроения были объявлены «народным достоянием». 2 апреля был введён учёт запасов продовольствия и объявлено об изъятии его излишков. Эти меры вызвали недовольство состоятельной части населения. В некоторых сёлах начали создавать отряды самообороны от представителей советской власти. Рабочие национализированных предприятий, чья деятельность была фактически разрушена проводимой большевиками политикой военного коммунизма, также роптали[21].
В конце мая 1918 года на Транссибирской магистрали началось восстание Чехословацкого корпуса[11]. 26 мая 1918 года чехословаки ликвидировали советскую власть в Челябинске, 7 июня — в Омске. В России началась полномасштабная гражданская война. Железнодорожное сообщение на восток от Перми было прервано. В городе к началу июня 1918 года скопилось до десяти тысяч пассажиров, не имеющих возможности следовать далее на восток. Среди них было много бывших военных, часть из которых сочувствовали Белому движению. Всё это вселяло тревогу в советские власти Перми, которые всюду видели угрозу заговоров и антисоветских выступлений[22].
Последние дни
Пермский городской театр. Открытка начала XX века
Как писал краевед В. Ф. Гладышев, о последних днях жизни Михаила Александровича не сохранилось подробных сведений. Основным источником информации является его личный дневник, сохранившийся в Свердловском архиве КПСС. Великий князь, будучи от природы музыкально одарённым человеком, часто музицировал, вечерами ходил в театр, где всегда занимал левую нижнюю ложу, или в загородный сад, послушать струнный оркестр. С интересом следил за политическими событиями — местную советскую газету «Известия Пермского губернского исполнительного комитета» читал, не пропуская ни одного номера, а иногда даже устраивая читку газеты вслух[4]. По оценкам историка С. Л. Фирсова, жизнь Михаила Александровича в Перми была «однообразной и скучной» — впрочем, заметил историк, до конца мая 1918 года условия его жизни были вполне удовлетворительными[3].
Великий князь имел возможность скрыться, но не делал этого, опасаясь навредить своим арестованным родственникам.
По воспоминаниям очевидца, проживавшего в «Королёвских номерах» одновременно с Михаилом Александровичем, изданным уже в эмиграции, однажды его спросили, отчего он не предпримет мер к побегу.
Великий князь ответил: «„Куда я денусь со своим огромным ростом. Меня немедленно же обнаружат.“ При этом он всегда улыбался»[8].
Хотя никакими сведениями о контрреволюционной деятельности Михаила Александровича местные власти не располагали, однако сам образ жизни его раздражал многих — проживание в дорогих номерах с прислугой, загородные поездки на автомобиле (лучшем в городе), встречи с разными людьми (в начале мая 1918 года к мужу на две недели приезжала графиня Брасова, в круг общения Михаила Александровича входили представители духовенства и купечества Перми, датский вице-консул Рее и его секретарь-австриец, бывший жандармский полковник П. Л. Знамеровский и его жена), посещения театра и прогулки по городу[23].
Последняя запись в дневнике Михаила Александровича датирована 11 июня 1918 года[8]:
Сегодня были боли послабее и менее продолжительные.
Утром читал. Днём я на час прилёг. К чаю пришёл Знамеровский и мой крестник Нагорский (правовед), он кушал с большим аппетитом, ещё бы, после петроградского голода. Потом я писал Наташе в Гатчину. Доктор Шипицин зашёл около 8 ;. Вечером я читал. Погода была временами солнечная, днём шел недолго дождь, 13 ;°, вечером тоже. Около 10 зашёл мой крестник правовед Нагорский проститься, он сегодня же уезжает в Петроград.
Историки отметили, что запись в дневнике за последний день жизни великого князя — 12 июня 1918 года — отсутствует, хотя он имел привычку аккуратно и регулярно записывать в дневник события прошедшего дня. Известно, что когда к великому князю явились похитители, тот уже находился в постели, готовясь ко сну. Отсутствие записи в дневнике за 12 июня навело историков на мысли о том, что либо великий князь не успел сделать запись, либо запись была изъята чекистами в процессе обыска после исчезновения великого князя[24].
Убийство
Организаторы и исполнители преступления
Организаторами и исполнителями убийства были:
Дрокин В. А. — помощник начальника пермской милиции;
Жужгов Н. В. (1879—1941) — непосредственный участник похищения и убийства, мотовилихинский рабочий, член РСДРП c 1902 года, в 1907 году близкий соратник известного экспроприатора Лбова, большевик, с мая 1918 года помощник начальника милиции Мотовилихи, член Пермской губЧК[25]. В 1921 году был исключён из РКП(б) за пьянство. В 1928 году в автобиографии писал: «По поручению Правления губчека я много выполнял важнейших дел, как то: аресты и расстрелы. Лично мною был арестован и расстрелян Михаил Романов (брат царя), Андроник (Пермский епископ)…»[11];
Иванченко В. А. (1874—1938) — непосредственный участник похищения и убийства, член РСДРП c 1902 года, в 1906—1907 годах поставлял оружие лбовцам, большевик, комиссар Перми и начальник пермской милиции[26]. По сведениям историка Л. А. Лыковой и выводам следствия Генеральной прокуратуры РФ, инициатором похищения и убийства был именно Иванченко[11];[23]
Колпащиков И. Ф. — непосредственный участник похищения и убийства, мотовилихинский рабочий, красногвардеец[26];
Малков П. И. — большевик, член городского комитета РСДРП(б) Перми, член коллегии Пермской губЧК[27];
Марков А. В. (1885—1965) — непосредственный участник похищения и убийства, большевик с 1906 года, член Мотовилихинского ревкома и Пермской губЧК, комиссар по национализации и управлению культурно-просветительными учреждениями Перми[11][28];
Мясников Г. И. — непосредственный участник похищения и убийства, профессиональный революционер, член ВЦИК, на руководящей советской и большевистской работе в Мотовилихе и Перми: председатель Мотовилихинского районного комитета РСДРП(б), член окружного комитета РСДРП(б), заместитель председателя Пермской губЧК, член губисполкома[25]. Ряд историков называют именно его инициатором и организатором похищения и убийства[1][3];
Новосёлов И. Г. (1884—1931) — непосредственный участник похищения и убийства, мотовилихинский милиционер, член РКП(б) с 1918 года[11][26];
Плешков А. И. — непосредственный участник похищения и убийства, левый эсер, начальник милиции Мотовилихи[25];
Сорокин В. А. — председатель Пермского губернского исполкома Совета.
Виды Мотовилихи. Почтовая открытка начала XX века
Пушечные заводы в Мотовилихе. Почтовая открытка начала XX века
Планирование и подготовка
Историк Л. А. Лыкова полагает, что наиболее полные и правдивые материалы об убийстве Михаила Александровича были подготовлены отделом истпарта Пермского окружкома РКП(б) в 1924 году в виде ответа на запрос ЦК РКП(б) предоставить материалы об убийстве Михаила Романова и обнаруженные в архивах только в начале XXI века[11].
С версией пермских событий июня 1918 года, изложенной в этом ответе, в целом совпадают выводы следствия Генеральной прокуратуры Российской Федерации. Итак, согласно ответу пермского истпарта и выводам следствия, инициатива тайного убийства Михаила Александровича принадлежала Иванченко, который, будучи назначенным на должность начальника пермской милиции в апреле 1918 года и осознавая трудность поставленной перед ним задачи по охране Михаила Александровича, ввиду возможности побега последнего, решил вообще «избавиться от Романовых».
Он попытался получить в губисполкоме поддержку, но губисполком был категорически против.
Тогда Иванченко решил действовать тайно. Он поделился своими мыслями с Мясниковым, который с энтузиазмом принялся за разработку плана действий по ликвидации Михаила Романова.
В первых числах июня 1918 года подготовка к похищению Михаила Александровича была окончена, к операции был привлечён Марков. В управлении мотовилихинской милиции прошла первая встреча заговорщиков (Иванченко, Мясников, Марков). В связи с трудностью исполнения задуманного для троих человек к делу были привлечены ещё двое — Иванченко привлёк Жужгова, а Марков порекомендовал Колпащикова. Так как обсуждать план убийства в помещении милиции было слишком рискованно, заговорщики переместились в кинотеатр «Луч» (кинотеатр как объект культурно-просветительный входил в компетенцию Маркова), где в помещении кинобудки и были согласованы детали операции. Было решено, что похитители явятся в гостиницу, где проживал Михаил Александрович, поздно вечером, предъявят ему фиктивный документ об аресте и потребуют срочно проследовать за ними, якобы для перемещения в иное место отбывания ссылки. В том случае, если великий князь будет сопротивляться, применить силу. Всё дело внешне было решено обставить таким образом, как будто бы Михаил Романов был похищен собственными сторонниками-монархистами[11][23].
Жужгову как работнику мотовилихинской милиции было поручено достать два крытых фаэтона с хорошими лошадьми, что и было исполнено. 12 июня все пятеро непосредственных исполнителей похищения направились на этих фаэтонах из Мотовилихи в Пермь, где фаэтоны были оставлены во дворе управления пермской городской милиции, а сами заговорщики направились в здание управления[11][23].
Совершение преступления
Здание бывшей гостиницы «Королёвские номера» в 2008 году
Фотография на память после совершения убийства. Слева направо: А. В. Марков, Н. В. Жужгов, Г. И. Мясников, В. А. Иванченко, И. Ф. Колпащиков
Вечером 12 июня в помещении Пермской губЧК Марков и Мясников в присутствии председателя Пермского губернского исполнительного комитета В. А. Сорокина и члена коллегии Пермской ГубЧК П. И. Малкова, с которым у Михаила Александровича сложились приязненные отношения, составили подложный документ об аресте. На этот документ Малков поставил печать губернской ЧК и свою подпись, сознательно видоизменив её. Тогда же к операции был привлечён В. А. Дрокин, которому было поручено дежурить у телефонного аппарата милиции, куда могли бы звонить Михаил Александрович или лица из его окружения, сигнализируя о похищении, и, в случае возникновения опасности раскрытия заговора, сделать всё, чтобы сорвать или отсрочить высылку милицейского отряда вдогонку за похитителями[11][23].
К 23 часам 12 июня[К 1] Мясников пешком пошёл к «Королёвским номерам», остальные четверо участников похищения отправились туда же на двух фаэтонах. Прибыв к гостинице, группа разделилась: Марков, Иванченко и Мясников остались у лошадей, а Жужгов и Колпащиков зашли в гостиницу. Последний остался на первом этаже возле швейцара гостиницы, а Жужгов поднялся в номер к Михаилу Александровичу, который уже находился в постели. Великий князь в те дни страдал от обострения застарелой болезни — язвы желудка.
Жужгов предъявил фальшивый ордер на арест, но Михаил Александрович, не узнав на нём подпись Малкова, потребовал, чтобы ему дали возможность переговорить с ним. Разговор происходил на повышенных тонах, что привлекло внимание постояльцев других номеров. Встревоженные происходившим шофёр и камердинер Михаила Александровича спустились на первый этаж к телефону и стали звонить в милицию. Их звонок принял Дрокин. Наблюдавший за происходившим Колпащиков выбежал на улицу и сообщил оставшимся там сообщникам, что события разворачиваются по неблагоприятному для похитителей сценарию. Жужгову было послано подкрепление в лице Маркова и Колпащикова.
Похитители, вооружённые револьверами и гранатой «коммунист», угрожая физическим насилием, вынудили Михаила Александровича подняться и одеться. Великий князь попросил, чтобы его секретарю Джонсону было позволено сопровождать его. Его просьбу удовлетворили (по показаниям Маркова, такая возможность была заранее согласована похитителями)[11][23].
Похищенных вывели на улицу и усадили в фаэтоны. В один фаэтон с Михаилом Александровичем сел Иванченко, управлял фаэтоном Жужгов. Вторым фаэтоном правил Колпащиков, а рядом с Джонсоном сидел Марков. Мясников следовал за ними отдельно в третьей повозке. Процессия отправилась в сторону Мотовилихи, где Мясников и остался, но к группе на третьей повозке присоединились Плешков и Новосёлов. Примерно в семи километрах от Мотовилихи и в километре от керосиновых складов Нобеля процессия свернула с дороги в лес и, удалившись от дороги на 100—120 метров, остановилась. Была дана команда выходить из повозок[11][23].
В момент высадки пассажиров из фаэтонов и было совершено убийство. Первым выстрелом Маркова был убит пулей в висок Жонсон. Одновременно с ним стрелял и Колпащиков, но его пистолет дал осечку. Первая пуля, выпущенная Жужговым в Михаила Александровича, лишь ранила его в плечо. Во второй раз Жужгов так и не выстрелил: он использовал для стрельбы самодельные патроны, и после первого выстрела барабан его револьвера заклинило. Последующими выстрелами из пистолетов и револьверов Жужгов, Плешков, Новосёлов, Колпащиков и Марков добили свои жертвы[23]. Историки обращают внимание на великодушие Михаила Александровича[29], который, будучи уже раненым после первых выстрелов, по воспоминаниям Маркова, «…с растопыренными руками побежал по направлению ко мне, прося проститься с секретарём»[8][11].
Вскоре стало светать. Преступники, опасаясь быть обнаруженными, укрыли трупы под слоем хвороста и покинули место убийства. Вернувшись на место убийства на следующую ночь, Жужгов и Новосёлов зарыли трупы неподалёку[11][23].
По ряду свидетельств, вещи убитых были разделены между участниками похищения и убийства. В частности, Новосёлов утверждал, что Иванченко получил «золотые шестиугольные часы червонного золота» с надписью на крышке «Михаил Романов», а для Плешкова с убитого великого князя были сняты золотое именное кольцо, пальто и штиблеты[30]. Историк Г. З. Иоффе в связи с этой информацией высказал предположение, что мотивом убийства мог быть разбой[31].
Вероятные мотивы убийства
См. также: Отречение Николая II
Наряду с высказанным историком Г. З. Иоффе предположением о том, убийцами могло двигать примитивное желание завладеть ценностями великого князя[31], историки обращают внимание на то, что силы, управлявшие Россией после Февральской революции, смотрели на него как на реального претендента на российский престол в случае реставрации монархии, как на потенциального конкурента на власть в стране. Именно поэтому Михаил Александрович подвергался арестам и в дни корниловского выступления, и в дни октябрьского переворота. Очевидно, что по этим же причинам Михаила Александровича было решено выслать в Пермь в марте 1918 года, и это же желание избавиться от политического конкурента в конечном итоге и привело к его похищению и убийству[11][32].
Возможная роль центральных властей
В российской историографии вопрос о причастности центральных советских властей к произошедшему остаётся открытым. Ещё историк С. П. Мельгунов в своей работе «Судьба императора Николая II после отречения», касаясь пермского убийства, писал, что хотя произошедшее для него несомненно является плодом чекистской спецоперации, однако «все взаимоотношения организаторов убийства с центром пока ещё остаются по меньшей мере тайной» и вполне вероятно, что убийство Михаила явилось инициативой местных пермских коммунистов[12][К 2].