Тяжёлая дверь с шумом захлопнулась за Волшебником. Его просто выставили,
ничего не объясняя, по какому-то единодушно-молчаливому сговору. Отвернулись и забыли…
Он не был опечален случившимся и знал наверняка, что будет потом. Глубоко
вздохнув, он, как всегда в таких случаях, стал тихонько беседовать со звёздами,
протирая их от скопившейся вселенской пыли. Расчёсывая спутанные гривы, он
приласкал ветра, притаившиеся и перешёптывающиеся среди листвы вековых
деревьев, помнящих о том, что было много-много вёсен назад.
Не чувствуя себя одиноким, Волшебник спокойно сидел на скалистом берегу
реки Времён и видел, как за захлопнувшейся дверью всё ярче и ярче разгораются
костры, мерцающие в окнах красными языками пытающегося вырваться наружу
пламени... Он ждал...
На рассвете, накинув просторный и штопаный халат , кто-то раскрасил
небо тёплыми оттенками подогретой йогуртной акварели, рассказал ласковые
сказки светлячкам, с первыми лучами укладывая их спать в мягкие зелёные
колыбельки. Потом умыл росою личики цветов и не забыл покормить бабочек
и шмелей душистой цветочной пыльцой...
Дел всегда было много... На севере предстояло взбить пушистые облака, на юге —
отжать набухшие тучи, в лесу — придержать птенца, пошатывающегося на краю
гнезда, и помочь поскорее переползти, выползшей на тропинку улитке, и вытащить
жука, свалившегося в ручей... Ещё нужно было успеть соткать для неба тёмное
сверкающее полотно и, поглаживая утомившееся солнце и укутывая его мягким
оранжевым покрывалом, пожелать ему: «Спокойной ночи...»
А костры продолжали бушевать, сквозь стёкла было видно, что собравшиеся
бросали в них всё, что могло гореть. Кто-то жёг свой лучший огонь, желая, чтобы
он горел сильнее, чем у других, в каких-то местах начинала дымиться крыша, и
очнувшиеся смельчаки начинали заливать пожар водой, боясь, что она может
обрушиться и все погибнут. Видя это, Волшебник помогал им поднимать вёдра
с водой и поддерживал шаткие лестницы...
Волшебник веками наблюдал, что шла война. Он видел, как в начале все воевали на тёмной стороне, а после того, как Он попытался открыть им глаза, все воюют на светлой стороне, каждый за свою истину. Волшебник смотрел на них с нежность, как на полуслепых котят, которые ползут на запах молока, отталкивая и кусая друг друга. Вздыхал и верил, что некоторые из них, примирившись, наконец-то прозреют и однажды приползут к своей матери.
Волшебник не сомневался, что нужен им, и лишь ждал, когда они об этом
вспомнят... Задумавшись, он прикорнул и очнулся от лёгкого прикосновения, словно тонкие крылышки мотылька, дотронулись до его сердца.
Высунувшись из обугленной щели, которая появилась после скрипа открывшейся
тяжёлой двери, щурясь от света и доверчиво улыбаясь, на него смотрел бледный замёрзший
Малыш.
— Привет! Пойдём..., мне так плохо и холодно, что от этого я постоянно плачу...
Ты мне нужен... Знаешь, им всем там плохо, а я ничего не могу сделать. Они меня
не слышат, и я ничем не могу им помочь... Я так люблю солнце, а наши окна
закоптились от дыма, после чего я перестал различать день и ночь... Я так люблю
цветы, но дым забивает все запахи, и я забыл, как они пахнут... Я раньше играл
с кузнечиками и белками, но они боятся огня и поэтому перестали приходить
к нашему дому.
Глаза Малыша всё больше приоткрывались, привыкая к яркому свету. И, наконец
распахнувшись длинными ресницами, оказались огромными и бездонными, как чистое
голубое небо над вихрастой головой.
Глядя на Волшебника снизу вверх и подойдя к нему вплотную, он заглянул в добрые
глаза, внимательно смотревшие на него, и настойчиво повторил: «Пойдём! Пойдём, я
знаю, что ты умеешь тушить огонь и умеешь отогревать сердца, они ведь все мёрзнут
там, пытаясь согреться... Я их много раз спрашивал, для чего они жгут костры, но никто
из них так и не смог мне ответить...»
Малыш крепко зажал в маленький кулачок палец Волшебника и потянул его за собой
в открытую дверь...
— Ну же, пошли...
09.06.19