Ну давай, открывайся уже, красавица.
За окном ветер рвет провода, куражится.
Ты опять просишь выплеска, импульса, маешься,
Словно холод зацеловав.
Ищешь ласки, любви, внимания.
А сама - то способна? Знаю я
Не настолько ты стала каменной
И умение твое неправильно
Подчинять и искать слова.
Впрочем, ищешь ли? Так вливаются,
И журчат себе, извиваются,
Превращаются, обретаются
Так по телу течет река.
Ты умеешь хандрить и нежиться
И, пожалуй, во всем умелица,
Только рвется в предсердии, режется
Нечто большее, чем слова.
Ну куда тебе, окаянная
Быть наполненной и прикаянной.
Если птица летит, то падает,
Неподвластна ей высота.
И сосуд не наполнить влагою,
Сколько слез туда не наплакивай.
Если хочешь тебе накапаю
Только ты не гони меня.
Я не совесть твоя, не книжица
И не кровь, та, что к лимфе движется,
И не голос, что горлом вырвется.
Просто ты - это тоже я.
От меня не сбежишь, не спрячешься,
Не закроешься, не обманешься
И не вырвешь с корнями. Знаешь ли
Не настолько же ты мертва.
И поэтому слушай истину,
Что клокочет в груди неистово.
Распыляйся, кричи и выплесни
Как ты долго смогла держать
Ту, что будет сидеть занозою,
Отмороженной, нежно розовой,
Непокорной, ранимой, съеженной
С тонкой кожею у виска.
Я оставлю тебя умытою,
Беззащитную, не привитую,
Распахну, как окно открытое
И останусь с тобой сама.
Потому что вдвоем надежнее
Поменяться местами сможем мы,
Уберечь, отключиться в холоде
На замерзших дорогах сна.