Зажатый в угол без рубашки,
Пытаясь выбраться на свет,
Я разобью тарелки, чашки,
Сменив привычный тела цвет.
Ты любишь розы, хризантемы?
А может плакать под Луной,
Читать любовные поэмы,
Не размышляя головой?
Ты ищешь бочку, что послаще,
Где дёгтя меньше остальных,
Ты ждёшь, что я сыграю в ящик
И стану мёртвым для живых.
Пусть сломан нос, отрезан палец,
Пусть будет сломано ребро,
Пусть для тебя - я лишь скиталец,
Найду свой спуск, найду метро.
Запрыгну в едущий вагон,
Поправляю галстук, засмеюсь,
Накину рваный капюшон,
Проеду мимо - здравствуй, грусть.
Давно не виделись, подруга,
Как дети, муж, а как отец?
В семье опять мороз и вьюга?
Уже ушла? Любви конец?
Забавный случай, если честно,
Но кто я есть, чтоб их судить.
Сам задушил свою невесту,
А после взялся воскресить.
Сошёл с ума, сижу в палате,
Считаю точки на стене,
Исчезли мысли о зарплате,
Есть только мысли о вине.
Оно меняет приводит в кому,
Оно смиряет жгучий пыл,
С больницей мы и не знакомы,
Вино с бутылок - я не пил.
Я просто заперся и плачу,
Вдавив коленки обе в пол.
Прошу снотворного на сдачу
И пью противный арбидол.
Нас снова вместе похоронят,
Доставят в морг на неотложке,
Отправят в урну для героев,
И проводив, и встретив по одёжке.
Проспекты, улицы, кварталы,
Разбитый нос, в крови рубашка,
Мне постоянно правды мало,
Я постоянно нараспашку.
Разрезан скальпелем от шеи,
Открытый рёбрами и сердцем,
Срываю с криком орхидеи,
Пока на горло давят берцы.
Проспекты, улицы, кварталы,
Где люди сами по себе,
Где жизнь допущена в подвалах,
Там больше места нет тебе.
Последний выстрел был височным;
Нет бесов, ангелов, вопросов,
Есть только шум по трубам сточным
И есть в руках погибших роза.