Поехал как-то Прохор дней на пять
В столице вместе с князем побывать,
А лишь вернулся из того пути,
Как дворня шагу не даёт пройти.
Все пристают: «Поведай-ка нам, брат,
На сколь красив был нынче стольный град,
Какие ходят слухи да в ответ,
Скажи – царь-батюшка хворает или нет?
И ниспошлёт ли горемычным нам
Прощенья по оброкам и долгам?
А если он здоров, то воевод,
Быть может, к послушанью призовёт?
Кому на случай притеснений их
Нам бить челом о горестях своих?»
Обвёл всех Прохор взглядом мудреца
И, отойдя от княжьего крыльца,
Воскликнул: «Как же, как же, я готов
Обмолвиться с друзьями парой слов!
Столица хорошеет, что ж сказать,
Одних церквей – вовек не сосчитать.
Всё каменное: улицы, мосты
И царский терем редкой красоты,
Сам словно храм, всё злато да гранит,
У каждой двери караул стоит.
Такое диво, что я обомлел,
Но князь, прикрикнув, поспешать велел.
Сам он пошёл в зал царский пировать,
А я остался в коридоре ждать.
Но дело ль только слушать бражный клир?
Охота посмотреть царя да пир.
На счастие там встретился дружок,
Который мне в беде моей помог.
И я в оконце прям под потолком
Всё увидал украдкой да тайком:
И государя, и думных бояр,
И блюда, от которых вился пар.
А самой чудное – был там гость,
Какого в жизни встретить не пришлось.
Он маленький, но юркий, как хорёк,
В один момент вниманье всех привлёк
И, грозно громыхая бубенцом,
Вдруг речь завёл перед царём-отцом.
Дозволь, мол, молвить, средь твоих друзей
Совсем немного праведных людей.
И как давай указывать перстом
И излагать, что думает о ком.
Кто по чужим женам ходить мастак,
Кому, что дом родной, хмельной кабак,
Кто жалованье воинам не даёт
И деньги их пускает в оборот,
Кто по охотам целый год увяз,
Забросив ему вверенный приказ…
Короче, просто страшные слова
Я слушаю, а сам дышу едва.
Ну, думаю, посадят враз на кол!
Ан, нет! Довольный сел себе за стол.
И царь его словами восхищён,
Куражится и веселится он.
Наверное, узнал всё ж наконец
Кто средь бояр обманщик и подлец.
Тот малый, братцы, важный человек.
Он нам заступник, он наш оберег!
Он вольнодумец. И, вам говорю,
Он сможет хлопотать за нас царю».
Но тут внезапно аж зашелся дух,
Влетела Прошке пара оплеух.
Все пали ниц, ведь рядом, подбочась,
Стоял с гневливым видом светлый князь.
Он, ухвативши Прохора за чуб,
В своих словах к слуге был очень груб:
«Ах ты, болван никчёмный и злодей,
Вот прикажу задать тебе плетей!
Как ты посмел смущать дворовый люд!
Не вольнодумец то, а царский шут!
Он потому и может всё сказать,
Что на его слова всем наплевать.
И на Руси, глупец, не может быть,
Чтобы шуты могли царей учить.
Наш государь сегодня в силах сам
Вершить дела, не обратясь к шутам!»
Тут Прошка пал, как раненный зверёк
А дворня в стороны рванула со всех ног.
Мораль этой истории проста,
Народ не может распознать шута
И, оторвавшись от своих забот,
Кривляньям внемлет, разевая рот,
Чтоб принимать за ярую борьбу
Любую дурь, и блажь, и похвальбу.