Уже отцвёл чубушник. Лепестки
лежат ковром - иду, по ним ступая.
Любитель вечеров, но не таких,
когда уже почти что тьма слепая
глядит в глаза, и кажется - нутром
ещё воспринимаются оттенки.
Покинул бражник свой аэродром,
отталкиваясь лапками от стенки.
Замедленная съёмка, в тишине
покадровые взлёты и посадки.
Вибрации становятся слышней,
а запах, одуряющий и сладкий,
расходится волнами в полутьме,
как бражник, ненадолго зависая...
На тени в окнах - профили камей -
ложится тень побольше, чуть косая -
уже зажглись ночные фонари,
да, вечер переходит в ночь, а как же.
Отцвёл чубушник. Что ни говори,
но что-то есть в любви от пошлой кражи.
Такая странность - та же темнота
и вкус, и запах, и набор отмычек.
Ну, чем душа сегодня занята?
В чужие сны заехавший лимитчик,
откуда сам, идущий по ковру
воришка мелкий, баловень провинций?
Ты думал - я отмычки подберу -
и вечер наш. Но извини-подвинься -
да всё напрасно, запахи сильней,
и женщина, конечно не святая,
молчит. Как знать, что ей наедине
шептал чубушник ночью, отцветая.