***
не сегодня/завтра здесь зацветёт платан
толщу воздуха перережет тугая верба
если это случается с нами то цикл не прерван
проступает сквозь рукава наши соль и скверна
пересчитывает нас ветер по головам
не сейчас но вскоре волны прихлынут и
обо всём догадается прежде звонок трамвая
если это случается с нами то всё бывает
птичий след на морозце
трещина лобовая
обомлевший фонарный выкрик на полпути
если будет весна – я всю её расскажу
превращусь в неизбежность каждой пропащей почки
мы такие как все – тире запятые точки
если это случится завтра – не дай отсрочки
всё что соль - антисептик
всякая ветка – жгут
***
сложи здесь крылья мой императив
под тихий снег соскученного сада
московская кольцовая осада
всё туже на стволах плакучих ив
не говори пощёчина во мне
не заводи мои колени дрожью
столичному сквозному бездорожью
слагает гимны изморозь в окне
воткнутся в лёд зрачки фонарных ламп
восторжествует всякий мост над темью
уймись мой слог
иссякни мелкотемье
не разожми высокопарных лап
***
молчать об этом
обо всём молчать
безвыходную не срывать печать
не раздавать названия предметам
не находить свидетельства об этом
не слушать как пробоины сочат
и боинги пускать по небам-рекам
и всё же оставаться человеком
и всё ещё конечно впереди
прекрасное далёко у воды
и тонкое дрожание у века
и свет в ночное
улица аптека
а впрочем пересказанное - прочь
не помнить не опомниться не мочь
в канаве ледяной не повториться
не белое на голубом
не птица
не цепеллин крылатый над столицей
не быть не сбиться
в голосе не сбыться
баюкать обессловленность как дочь
точь-в-точь
***
зачем мне голос?
может быть затем
что воздух по полудню пустотел
и солнце сыплет медные монеты
равны ль словам весомые предметы?
предметна ль невесомость
праздных тем
бегущих тенью в холодности стен
и вместе с тем недвижимых и сонных?
утраченное временем на что мне?
к чему сквозная память о себе?
играет зной на жестяной трубе
и искры одуванчиков мерцают
они-то знают
о, они-то знают
всё то чему не выведаю толк
какая тишина
какой-то щёлк
и всякое молчит и отмирает
так щепка полуночная сгорает
последней дотянувшись до костра
ты точно здесь
ты кто моя сестра?
рожденная в сиаме? фимиаме?
с такими же в-точь как мои глазами
когда я вся - предвиденье и слух
зачем - скажи - так всякий встречный глух
и так неизрекаемо живое?
что мы такое – горестные двое?
не смей сказать
не пророни зерна
звенит монета
на ребре черна
***
человек узнаёт другого по цвету глаз
по хребту пробираясь странной фантомной болью
чья-то кровь на манжете вздрогнула запеклась
чей-то голос звучит и слух обжигает солью
и по запаху и по слову и по звонку
человечий детёныш след подбирает талый
и прислушивается к беглому сквозняку
и по стенам перебирается пятипало
и незряче новорождённо на страх и риск
человек называет имя и замолкает
у породы людской две метки –
вода морская
в цвете глаз
и ещё тишина
тишина такая
словно время переломилось
и зверь лакает
боль на сломе пунцовом
ноющем изнутри
***
учитель музыки
как много перемен!
пока ты муторный разучивал рефрен
на главной площади случилось потепление
и с крыш сошла перележалая весна
ты видишь
солнце в жести кровельной –
блесна?
скажи учитель
где воскресный твой лонгрид?
какая музыка с тобой заговорит
в минуту следующую за запятой?
кто этот мальчик
светлоокий золотой
сыгравший чисто накрахмаленную гамму?
когда случится первый паводок?
когда мы
осядем илами густыми за чертой?
учитель музыки
молчи
не говори
внутри биение
деление на три
неровных доли –
три удара языка
о колокольные гудящие бока
и всё затакт
пролог
и только и всего
всё это было
и не будет ничего
опрелый воздух
и блуждающие блики
и словно ягоды поспелой земляники
плевки ворон меж проводами
– нотный стан
нальётся соками и разобьётся оземь
сто одиноких лет и одиноких сто зим
всё как с куста
***
ни отца ни матери
всех пересохатили
всех перелопатило
всех пережило
он стоит не молится
не ревёт как водится
просто обездолился
и молчит в стекло
в похоронном венчике
недочеловечности
мелкий низкоплечий он
ноют провода
так теперь сиротствовать
в полный средний рост его
а в миру всё поствуют
и бежит вода
***
в переделкине вечерело
полумощно горел ночник
созревала клубника сладкая в огороде
поговаривали то и дело
/кто-то страшное учинит
кто-то чёрный по перелесью всё ходит-бродит/
прогорали листы в печи
в доме вспыхивало тепло
и скользнув с отсыревших стен
бестелесно гасло
/что-то будет теперь/ –
/молчи!
всё-то слышимо за стеклом/
в ночнике закипало воском алтарным масло
ни тюков не вязать ни хлеб
под полой уберечь от глаз
только письма за пазухой греть
те шальные письма
тронул поезд и побелел
малодушен и долговяз
полумесяц над крышей
сношенной вмиг провислой
и скончался ко сроку век
и меж тесных могильных плит
не окликнуть его –
он воды теперь и грунты
где-то в тихом дому человек
перезрелый закат слепит
он за окнами видит снег
и в беспамятном полусне
всё срывает с куста минуты
***
-но вишни так и не цвели-
он вопрошал
/который час?
ещё так долго до рассвета/
на холмах занималось лето
при буйных маковых свечах
ему всё помнилось –
стучали
шальные буквы
о стекло
и водами реки несло
его нездешние печали
о всяком слове
колоске
о токовании тетерьем
/скажите всем за этой дверью –
мы тени вишен на песке/
случались грозы
стыл ольшанник
питаясь холодом земли
и караваны суток шли
внадрыв гружёные часами
/вы помните
сильней сгущались
белила веток
там вдали?/
***
и когда-то из двух оставленных на потом
прорастёт стебелёк окрепнет прорежет грунт
станет воздух лакать своим однополым ртом
станет зеленен своевременен и подлунн
и взошедшее одиночество закричит
не жалея горячих связок тягучих жил
что вся жизнь – дубликат – потерянные ключи
оказалась не там где ты её положил
доведём до этого? хочешь тонуть в земле
зарываясь всей мощью семени в глубину?
проплывать подлодками по небу веселей
собирайся быстро – волны идут ко дну
не дадим пробоины перебинтуем течь
корабельные сосны стонут в утробе трюма
я тебе – такая же нечеловечья речь
как и ты мне – недосягаемый чешский крумлов
опоздаем – не страшно
время ещё в пути
мы успеем случиться здесь до его прихода
-без пятнадцати-
посмотри в выдвижном комода
-без семи-
напои цветы они любят воду
по двойному тарифу высчитай
-без пяти-
***
ещё казалось так мы далеки
от этой закипающей реки
она мела седыми рукавами
и топко уминала берега
мы видели
- стога ещё стога
косматыми клонились головами -
мы были нами
и прятались за толщами дерев
и в стоге перепрятывали гнев
и всё ещё должно было случиться
и было нам так мало зим и лет
и самолётный истончался след
на самом синем васильковом ситце
но вот она уже у наших ног
неверие преддверие порог
кто знал из нас каким бывает слово?
кто слово дал – тот подданный реки
не попрощаться
не подать руки
не обещать прощания иного
не ведать крова
и растворяться памятью турбин
иглой теряться в темени глубин
встречаться с теми бывшими придонно
и помнить друг о друге лишь на слух
пока никто из нас ещё не глух
покуда речь ещё не монотонна
мы – два речных случайных обертона
мы – в крыльях мотылька
древесный стук