В 60 – е годы 20 века Карасово Плесецкого района Архангельской области было одно из отдалённых поселений. Добираться до него приходилось с большим трудом, особенно в весеннюю и осеннюю распутицу. Вокруг непролазные леса и болота. Между деревнями были проложены деревянные мостки, по которым люди ходили в гости или по другой надобности.
История, о которой я хочу вам рассказать, произошла именно там.
Летом здесь благодать: болота подсыхают, и можно сходить с мостков, чтобы собирать ягоду, которой в лесу, между огромных сосен, великое множество: сизо-фиолетовая черника, синеватая голубика, алая брусника, карминная клюква, яркая, оранжевая морошка.
Ребятня со всего посёлка пасётся на этих россыпях. Отправилась туда и наша компания: мы с сестрой Наташей и трое соседских ребятишек. Самой младшей – Наташе было два года, старшему – Ваське – шесть лет. Современные родители придут в ужас, услышав об этом: такие маленькие дети, одни, в тайге, без взрослых?! Тогда это было в порядке вещей: в свои пять лет я считалась опытной нянькой, которой вполне можно было доверить сестрёнку. Тем более, она находилась на моём попечении буквально с первых дней рождения, а мне тогда исполнилось целых три неполных года.
День был летний, тёплый, дул небольшой ветерок, который разогнал комаров и противный гнус. Ничто не мешало нам наслаждаться поспевшими ягодами. У каждого были в руках разноцветные кружки. Правда, туда редко что попадало – всё найденное немедленно отправлялось в рот.
Мы знали, куда шли: совсем недалеко находился дикий малинник. Да вот и он! Кусты буквально усыпаны малиновыми бусами. Дикая ягода, конечно, очень мелкая, в сравнении с садовой, но никакая культурная малина не может сравниться ароматом и сладостью с дикаркой. Наша ватага накинулась на лесное угощение, и через минуту слышно было только дружное чавканье и причмокивание. Ягодный сок окрасил руки и чумазые мордашки. Вдруг Васька, кареглазый и смуглый крепыш, прислушался и закричал;
- Там кто-то малину жрёт!
Мы разом прекратили жевать и прислушались: там, действительно, кто-то чавкал, гораздо громче, чем мы все, вместе взятые. На цыпочках обойдя густые кусты, мы выглянули на другую сторону… Дружный визг вспугнул разноцветную сойку, мирно дремавшую на старой сосне:
- Ой мамочки, медведь!
Небольшой бурый медведь, стоящий на задних лапах, до этого момента мирно поедающий сладкую малину, резко развернулся и помчался прочь, не чуя под собою лап, а в другую сторону ещё быстрее неслась наша ватага, спотыкаясь на кочках, падая через валежины. Не заметили, как долетели до мостков. Дробный стук детских ног гулко отдавался в лесной тишине. Васька нёсся первым, я была вторая в этом забеге.
- Няня, я боюсь! – вдруг раздался отчаянный рёв сестрёнки. Оглянувшись, я увидела, что Наташка безнадёжно отстала: на ветру развевались светлые кудрявые волосёнки, испуганные глаза были похожи на голубые блюдца. Как не торопилась Наташа, но ноги не слушались и не хотели бежать быстрей.
Я очень боялась медведя, но сестрёнка была такой маленькой и беззащитной. Когда я подбежала к ней, она уже обессиленно сидела на деревянных плахах и с безмолвной мольбой и надеждой смотрела на меня. Я схватила её за ручонки и потащила за собой. Пёстрое платьишко за
дралось, и нежный животик проехал прямо по неструганным мосткам. Рёв перещёл в ужаса-
ющий визг! Дальше я то волокла Наташку на себе, то тянула её за руку. С большим трудом, мы добрались до дома. Испуганная мама схватила сестрёнку на руки и стала успокаивать. Та ревела, не переставая, и показывала на животик. Когда платьице подняли, взрослые с ужасом увидели нежную кожицу, вспухшую от крупных заноз. Мама, причитая, принялась вытаскивать щепки, обильно смазывая ранки зелёнкой. Бедная сестрёнка визжала, не переставая, на протяжении всего лечения. После экзекуции мама накормила нас манной кашей с маслом, а потом мы уснули, как убитые, и проспали до самого вечера.
Страшно представить подобный случай в современном мире. Наверное, наших родителей сразу бы лишили родительских прав. Слава Богу, тогда ничего подобного не было, и мы продолжа
ли жить с нашими мамой и папой. Наташин животик зажил очень быстро, и через некоторое вре
мя мы продолжили свои походы.
...Не знаю, кто лечил медведя…