Мой милый друг, я затерялась в датах.
Признание влюблённых на холме
Припомнишь ли? Румяных от заката
И робости. Корсет ревниво мне
Перехватил дыхание. В окне
Распахнутом вздымались шторы. Дома
Спохватятся чуть позже, а пока
Фиалки увядающей истома
В моей руке, витые облака,
Почти как в детстве, и, наверняка,
Плывут в те дни, где мы с тобой босые,
Несносные озорники, бежим
Сквозь космы трав, по тёплой бурой глине
И, притаившись в зарослях маслин,
Следим, как морная мадам Флорин,
Вокруг лачуги возводя капканы
Для ловли крыс, бранится и кряхтит.
Не знали мы потешнее изъяна,
Чем взгляд её, что отроду косит
По-рыбьему. Нелепый этот вид
Нас вынуждал, с нахальством неизменным,
В капканы рыбьи головы бросать.
Смешно? Теперь лишь совестно безмерно.
Как утверждает мыслящая знать,
Свой грех в сто крат удобней оправдать,
Чем повиниться, но такое дело…
Ответь, ты тоже чувствуешь вину?
В чернилах наше прошлое на белом
Воссоздавая, от письма к письму,
Сама не понимаю, почему
Фигуры наши кажутся чужими,
Поступки вычурными. Сколько лет
Прошло с тех пор, когда снаряды взвыли
Над крепостью Бельфора? Помню снег,
Бумагой рваной, будто бы во сне,
По улицам пылающим метался.
Я помню запах обгоревших тел,
Вид чёрных рук, стремящихся обняться
С потусторонним чем-то, но взамен,
Порыв бесплодный только цепенел,
Едва притронувшись к незримой длани.
В тот день я осознала, что добро —
Лишь вымысел, пригодный для сказаний.
Карминовое ширилось пятно:
Осколок, угодивший под ребро,
Решительно исчерпал мои силы,
А время то сжималось, то росло.
Не помню боли, помню, как спешила
Найти тебя, всем демонам назло,
В плечо уткнуться, тихо и светло
Сипеть о чём-то безмятежном дабы...
Сквозь тремор догорающих руин,
Пульсируя в дыму свеченьем слабым,
Усталый одноглазый господин
в цилиндре мятом, соблюдая чин,
Вальяжно брёл навстречу. Я не смела
Заговорить, оставшись позади.
«Мадмуазель, Вы обронили тело…» —
Чуть слышно он сквозь зубы процедил —
Так, словно о постыдном говорил.
И следовало просто обернуться,
Положим, через левое плечо.
Налево — пепел, с треском балки гнутся,
Огнище обречённое влечёт.
Так душно и настолько горячо,
Что в слякоти зияющих проталин
Лиловые виднеются цветки
Фиалок снулых — всполохи печали.
Так сложно обернуться. Светлячки
Игривых искр быстры и легки,
Палящий ветер, будто в летний полдень.
Там, позади — открытое окно
И шторы млечные свобода полнит.
Теперь я дома… думаю, давно.
Тебе, должно быть, попросту смешно
Читать мои бессмысленные письма.
Прошу, ответь. Не пожалей чернил.
Скажи, что я до рвоты ненавистна
И оборву свой неуместный пыл...
Боюсь признать, что ты меня забыл.
12.06.19.