(М. от его мамы)
Ты прекрасен - жилист и худощав,
Чуть раскосы глаза, белолик и тих.
Но какой же взрывной и упрямый нрав!
Необычна как проза и горек стих.
Ты влюбляешься в светлых, юных принцесс,
Посвящаешь все дни, потакая капризам.
А потом волчьим воем будишь весь лес
И глядишь отстранённо на кошек с карниза.
Нет прекрасней тебя! Я смотрю в зеркала,
Подмечая морщины (мне всё же за 30).
А тебе лишь тринадцать! Ты весь из огня!
Из бушующей крови! Из грома! Ресницы
Веерами взлетают и тут же - взгляд-нож!
Враг всегда отступает, девицы - визжат.
Почему же себя ты не бережёшь?
Почему, как пружина - взведён и сжат?
Обнимаешь и, басом: "донт вори, мам",
Успеваешь стащить пять кусочков долмы,
Поделив их по-братски с малым - пополам,
И сбегаешь на улицу ради игры.
Для меня ты навеки невинен и чист,
Пусть твердят, что твои кулаки - из стали.
Ты становишься выше, стройнее, плечист,
Сам себе на уме, тёмно-рыжий "татарин".
Не похож на меня - весь в отца, говорят.
"Дежавю" - так знакомо обнимешь за плечи.
...
Рядом батя и мама, и радостный брат -
Я смотрю на семью. И становится легче.