Вот вы скажите мне, друзья,
Ну объясните просто - нахуя,
Надеяться, мечтами жить,
Ценить и чем-то дорожить?
Известно всё заранее давно,
У мойры греческой веретено,
Уже сплело для всех то полотно,
Где наше будущее изображено.
И у кого-то белым плетено оно,
Тот счастлив будет денно и нощно,
А чья-то жизнь - ебучий хоровод,
Всё повторяется из года в год.
И вроде снова думаешь - ну вот,
Всё точно по-другому и наоборот,
Теперь уж счастье точно снизойдет,
И за паденьями начнётся взлёт.
Но это всё ***ня и лишь мираж,
Пустая и беспочвенная блажь,
И звезд далёких яркий свет,
На деле быстренько сойдет на нет.
Ещё обидней больше за людей,
Что притираются к тебе плотней,
И называются ближайшими друзьями,
На деле будучи голодными волками.
И в это, сука ****ской карусели,
Что продолжается, увы, не дни и не недели,
Вовек я не устану славить Бога за одно,
Что несмотря на совершенное на все,
Пуская душа моя черна, уныла и суха,
Но не ношу на ней Иудова греха.
А вот бывает в жизни ещё так,
Привязываешься ты, ска, как сопляк,
Не замечая, любишь лишь свое воображение,
Что в ком-то там, нашло бля отраженье.
Короче, так скажу про это вам, друзья,
Скажу я искренне, суждений не тая,
Вы верьте, ска, интуиции своей,
Она подскажет, что всего верней.
И не воображайте, ради Бога, ничего,
Ведь люди все похожи до того,
И не найдешь отличий одного от одного,
А ангелы, увы, на небе высоко…
Я этот стих, друзья, писал, старался,
Не важно, чем я, сука, вдохновлялся,
Но этот гадский стих опять не получался,
И наконец строчить его я заебался,
И плюнул, что вышло, то и вышло на,
А коль параша вышла - тоже не беда,
В конце концов, калужское ж я быдло на,
Ну так и хули с меня взять, не велика цена.
Да, помню, что вовек себе я запрещал писать,
Но что ещё поделать, расскажите, блять,
Коли душе так тошно, хочется кричать,
А, впрочем, по ***, что теперь базлать.
Об этом собственно я вот хотел сказать,
Всем братьям-сёстрам - мир, на остальное поебать!