Житейской бурей изнуренный неумолимо казни жду,
Не буду дважды я спасенный… слова твои – свинцовый жгут.
Немым укором безутешно глаза усиливают дрожь
Ту, что так бешено под кожей волнует ледяную кровь.
Казни меня, мой ангел, снова… казни ответом на вопрос,
Что ожидаю я безмолвно, не помню, сколько зим и вёсн.
Твое дыхание, как и прежде, спокойно, томно и, увы…
Тебя не трогает ни время, ни мои песни и стихи.
Нет ни румянца, ни волнения, нет ни улыбки… ничего…
Что бы развеяло смятение, моей души печальный сон.
Твой стан застыл в оконном свете, как неприступная скала,
Как будто зная, что ответом ты не помилуешь меня.
Вот… алых губ коснулись строки… и сердце дрогнуло внутри…
Ты приговор прочла мой стойко, что твои мысли лишь с другим…
С ним сны твои перед рассветом, с ним рядом будто бы весна,
С ним каждый миг твой будто чудо, светлее в небе облака…
И мой рассудок безутешно не внемлел всем твоим словам,
И словно я расстался с телом, что боль сковала на года.
Житейской бурей побежденный я доживу свой век едва ль…
В своих творениях бездомных твой образ лег в основу льда.